Новый порядок
Шрифт:
К трибуне, расположенной в центре подошёл мужчина в классическом костюме, став спокойно говорить:
— Наши разведывательные системы засекли скопление войск на границе с Директорией Коммун. Помимо всего прочего, наши пограничные войска отразили две попытки прорыва со стороны отделений вражеских разведывательных групп.
— Хорошо, — сказал Дюпон, посмотрев влево, где разместился представитель коммунистов. — Руководствуясь пунктом двадцать вторым Протокола, я прошу объяснить посла из Директории Коммун эти происшествия.
Светловолосый парень средних лет, который в одежде не отличающийся от остальных послов державы «победившего равенства», поднялся и громогласно, фанатично и восторженно заголосил:
— Народная власть Директории Коммун, получившая выражение в воле Апостола Коммун такова, что мы должны у Рейха забрать Великую Пустошь, ибо так обещал ваш Архиканцлер.
— То есть вы говорите об аннексии территории? — нахмурившись, уточнил Дюпон.
— У нас есть документы, утверждённые подписью вашего Архиканцлера, и нашим послом, одобренные вседерикториальным референдумом, о том, что Рейх обязуется нам отдать часть своих территорий в обмен на мир, — с не унимающейся фанатичностью пояснил парень.
На этот раз раздался женский голос, это встала девушка чуть выше среднего; на даме отлично сидит приталенный джинсовый пиджак, накрывший обтягивающие джинсы, подчеркнувшие изящность худых ног. Её волосы подстрижены под каре, обрамляют аккуратное белое лицо на щеке которого есть татуировка — кулак в древнем женском символе борьбы.
Как только Данте обратил на неё внимание, его что-то тронуло за самое сердце. Нет, это не лёгкое прикосновение влюблённости, скорее это была когтистая лапа адского монстра, сжавшая сердце. Когда его взгляд пересёкся с её светло-голубыми очами, то парню показалось, что внутри него что-то хрустнуло, словно раздался сумасшедший треск, после которого накатил страшный звон, разившийся по телу вместе с волной адреналина и щекотливости.
— О-о-ох, — выдохнул магистр и вцепился в перекладину потными ладонями, появилось ощущение, что внутри вместо холода, пришло пламя, душевный огонь, давно забытый.
— Ты как, в порядке? — спросил Яго.
И после его вопроса, дух Данте сотрясся от того, что словно неоткуда и одновременно отовсюду раздался голос, речь страшная, грубая и низкого тембра, льющаяся словно из преисподнии:
«— С-Сериль… С-сериль. В-вина».
— Руководствуясь пунктом двадцать четыре Протокола, я имею. Право сказать, — все услышали красивый плавный голос дамы. — Второй Канцлер, Рафаэль Альтир обещал нам передать под управление Окситанскую и Прованскую Территорию, желая расплатиться с нами за старые долги.
Дюпон принял это со спокойствием, мирно пояснив ситуацию:
— Координационный Совет, принял Циркуляр согласно которому часть действий Рафаэля Альтира признаются нелегальными, так как были совершены им в состоянии недееспособности, — консул поднял один из листов бумаги. — Это заключение психиатрической экспертизы, согласно которой решение о передаче территорий Империи было принято на почве психического расстройства.
В это время Данте, внешне сохраняя спокойствие, внутри начал борьбу. Только сейчас он понял, что нужно было только одно яркое воспоминание, символическое напоминание в виде девушки, похожей на его жену, чтобы разбудить старого «противника».
«— В-вот мы и в-встретились», — робко, будто только проснувшись, затвердило существо внутри магистра. — «Я обещал, что вернусь».
«Иди вон, сгинь проклятый демон и больше не возвращайся ко мне!» — отгоняет его внутри Данте, чувствуя, что лёд, сковавший его душу многие года начинает рушиться и таять, грядущее «потепление» приводит магистра в панику, ибо за ним грядёт самый настоящий ад.
«— Ну куда я пойду? Я твой вечный обвинитель, губитель совести, напоминающий, что в самой главной потере своей жизни виноват только ты сам».
«Это невозможно!» — впервые за долгое время Данте кричит в разуме. — «Столько же времени прошло!».
«— Я здесь покуда душа твоя рассечена. Я с тобой навечно».
Пока Данте пытается раздавить всплывший ком боли и вины из прошлого, переговоры продолжаются:
— Это против воли высшего коммунистического народа! — стал кричать коммунист. — Это возмутительно! Вы не имеете права отказываться от этого мероприятия! Великая Пустошь наша. Она станет коммуной номер «десять».
— Мы не можем принять эти условия, — спокойно говорит Дюпон. — Это решение было принято против наших процедур. Император не отдавал отчёта в том, что он делает.
— Я попрошу заметить, что требования Либерального Капиталистического Союза также должн6ы быть удовлетворены, — напомнила о себе девушка. — Если мы рассматриваем эти два момента, в качестве совокупных обязательств Империи, то они должны быть удовлетворены в том размере, чтобы все страны-кредиторы остались ублаготворены.
И тут в переговоры ввязался представитель Польши — лысый худой мужчина с округлённым очертанием лица:
— Руководствуясь пунктом двадцать шесть Протокола, я как представитель государства-участника Конференции, делаю заявление, что это дело необходимо рассмотреть прошение Либерального Капиталистического Союза и Директории Коммун как отдельные прошения и отдельные долги.
— Поддерживаю коллегу, — заявил представитель России.
В стороне Яго пихнул Данте в бок, с приподнятым настроением сказав:
— О, Россия и Польша вместе. Редко такое бывает.
Но Данте не до брата. С лицом бледным, как у мраморной статуи, он смотрит на Конференцию отстранённо, предавшись диалогу с альтер-эго.
«— Данте, бедный Данте. Ты попытался меня засунуть куда подальше. Своё чувство вины, а вот оно я. И снова мы будем вместе. Ты же помнишь, как ты мог забрать Марту и Сериль в Рим, с собой. И тогда, они бы… они не…».
«Заткнись, чудовище!» — кричит внутри магистр. — «Нам не о чем говорить».
«— О-о-о», — прошипела тварь. — «Это ты у нас чудовище. Ты же оставил жену и ребёнка в лапах повстанцев. Ты-ы-ы».
Магистр потянулся трясущейся рукой и с такой силой сжал плечо Яго, что тот едва не заорал.
— Яго, — дрожащим голосом обратился Данте, и его брат увидел в глазах брата такую боль, что его объял трепет и холодок пронзил тело. — Т-ты п-принимай ко-командование обороной.
— Д-Данте, брат. Что с тобой? — испугался парень.