Новый порядок
Шрифт:
— А какая добыча нам привалила… — кинул кто-то реплику с места.
Громогласный хохот покрыл все дальнейшие слова Ясте. Нервное напряжение лучше всего снимается вот таким хохотом.
— Мы слышали и поняли тебя, Ясте! — улыбнулся Гехемн. — Есть ли ещё желающие сказать?
— Есть! — поднял руку коренастый плотный человек с золотым браслетом на запястье. Смех смолк. Этого человека привыкли слушать. Ибо ном Антилопы контролировал едва не четверть всех отгонных пастбищ к востоку от дельты, на самой границе с Синаем.
— Мы слушаем тебя, Теш — слегка наклонил голову Гехемн.
— Вот вы тут смеётесь — неторопливо и негромко заговорил Теш, заставляя людей затихнуть, ловя сказанное. — А никто не подумал над тем, что вот Сетумн в бою с тем, предыдущим караваном имел четыреста воинов, а врагов было одна сотня. Четверо наших на одного врага. А потеряли в том Ущелье Черепов мы две сотни, это при таком-то перевесе.
Собрание зашумело было, но Теш не поддался и продолжил тем же ровным, негромким голосом, и люди снова невольно затихли.
— У Тутепха тоже было четыре воина против одного солдата Нармера. Две тысячи против пятисот. А потери-то также двести воинов! Это при том, что в большой свалке потери с каждой сотни обычно больше, чем в мелкой стычке. Какие могут быть сомнения? Или мы хотим утопить Нармера в собственной крови? Я за Тутепха!
— Мы слышали и поняли тебя, Теш, сын Ка. — Гехемн снова кивнул головой. — Есть ли ещё желающие? Ты, Тинум?
— Великий Совет! — встал со своего места Тинум — Я знаю: на сегодняшний день отряд нома Розового Лотоса самый обученный и крепкий в бою, не в обиду нам всем сказано. Это тоже заслуга Тутепха. Я отдаю свой голос, топор и жизнь Тутепху!
— Мы слышали и поняли тебя, Тинум! — Смотрящий Гехемн переложил посох в другую руку. — Есть ли ещё желающие сказать что-нибудь? Нет? Тогда голосуем!
Мир странно расслоился. Тутепх как будто со стороны наблюдал, как поднимаются руки. Много рук. Почти все. И в то же время он ощущал ногами твёрдую утоптанную землю под ногами, и отчётливо осознавал, что находится на поляне Великого Совета.
— Мы вверяем судьбу Страны Папируса в твои руки, Тутепх!
Солнечные лучи падали почти горизонтально, но вглубь зала не проникали, и светильники в глубине помещения вполне могли спорить с рассеянным светом Ра. Да, ладья великого Ра переместилась теперь далеко на юг, в страну Нуб. И могучий Хапи мелел на глазах, оставляя завоёванные водой пространства, обнажая чёрную жирную землю, готовую принять в себя зерно. И грязь уже не чавкает под ногами, когда пробираешься через пойменные джунгли. Разлив кончался.
Они сидели, как и тогда. Его сподвижники, его соратники. И ждали его слова.
— Я собрал вас, друзья мои, чтобы решить последний и окончательный вопрос. Всё готово к войне. Но вот какая проблема. Как нам уже известно, болотники нынче всерьёз готовятся к войне. Земля Папируса готова выставить восемьдесят тысяч воинов, если не больше. Наверняка больше, потому как в ополчение нынче призывают всех, кто способен держать копьё или топор. А солдат у нас не так уж много. Я предлагаю тоже собрать ополчение. Пусть вся Земля Пчелы встанет на бой!
Ничего особенного не отразилось на лицах вельмож. Сановники умеют управлять своими чувствами.
— Это так, мой Повелитель — первым заговорил Себхак — Воинов-ополченцев у нас можно собрать не менее ста тысяч, если постараться.
— Сто тысяч уже не собрать, времени нет — возразил ему Иуну, потирая голову рукой — Но тысяч шестьдесят наберём точно.
— Девяносто пять, и ни человеком меньше — улыбнулся Нармер — Покойный Атумхет рассчитал, и у меня его расчёты сомнения не вызывают. Кстати, Нефрен?
— Да, мой Повелитель — отозвался темнокожий Нефрен. — Мои люди все уже собраны, и идут в Нехен.
— Ты молодец, Нефрен — улыбнулся Нармер. — Я всегда был в тебе уверен.
— Вопрос в другом, мой Повелитель — заговорил Иуну. — Надо начинать сев. Как мы оторвём людей от земли? Кто будет кормить их семьи, если что?
— Кто ещё так думает? — спросил Нармер.
— Я — отозвался Себхак. Нармер остро взглянул на своего соратника, но тот встретил его взгляд невозмутимо. — Когда мы задумывали поход в нижние земли, речь шла только о солдатах. Всегда следует думать о путях отхода, прости, что напоминаю тебе подобные истины, о Повелитель. Если богам будет угодно, и мы победим, военная добыча с лихвой покроет убытки. Но мы не знаем, что и как решат боги. Если болотникам удастся отбиться, в Земле Пчелы будет голод, а вслед за ним бунт. Если учесть, что задумал этот ихний Тутепх… Это смертельный риск, Повелитель.
— Да! — неожиданно хищно оскалился Нармер. — Да! Это риск, и риск смертельный! Потому как у нас только сорок пять тысяч солдат, которых мы можем бросить в бой, не оголяя полностью гарнизоны наших крепостей. Против восьмидесяти и более тысяч болотников! А когда армия будет разбита, вам, мои друзья, уже не придётся забивать себе головы мыслями о неурожае, голоде и бунтах. Ваши головы будут насажены на копья Тутепха. Прости, что напоминаю тебе подобные истины, мой Себхак. У нас нет пути отхода. Мы можем только победить.
— Позволь ещё вопрос, о Повелитель — снова заговорил Иуну. — Болотники, как я понял, специально обучали своих людей приёмам боя. Мы же соберём толпу необученных. Кроме того, где взять для них оружие?
— У каждого жителя в Земле Пчелы в доме найдётся лук, копьё или кремнёвый топор — Нармер теперь был суров. — У каждого мужчины!
— Позволь возразить тебе, Повелитель — вмешался Себхак. — Мужчины Земли Пчелы в большинстве своём давно не держат дома настоящего боевого оружия. Они слишком избаловались под охраной твоих солдат. Они будут вооружены как попало. Не говоря уже об отсутствии доспехов и даже приличных щитов.
— Это неважно, Себхак. Они могут взять хоть дубины и колья. Их задача будет простой — смешать ряды неприятеля, и принять на себя весь ливень стрел, чтобы снизить потери среди моих солдат.
Дым от светильников плавал, струился, и в дыму этом лица сановников выглядели странно — одна сторона освещена колеблющимся пламенем светильников, на другую падает рассеянный солнечный свет, проникающий снаружи. И оттого ближайшие соратники выглядели двуликими.
— Да, мой Повелитель — чуть склонил голову Себхак. — Всё понятно.