Новый порядок
Шрифт:
Вот почему так, подумал Тутепх. Люди живут, работают. Плавят и куют медь, мотыжат землю, сеют и жнут ячмень и эммер, ловят рыбу, пасут быков и овец… да мало ли дел у людей. И всё это как будто не в счёт. А рисуют войну, сеющую смерть и горе, разрушающую всё, что сделано с таким трудом руками человека… Воистину люди ценят и почитают Нейт больше самого Ра, если разобраться. А за что, собственно? Не потому ли только, что внушает она страх каждому, грозя отобрать всё, включая самое дорогое — родных и близких?
Тутепх усмехнулся. А ведь именно так и устроен новый порядок, царящий нынче в Земле Пчелы. Их Повелитель ничего никому не даёт, потому как сам никогда не сделал даже корзины или горшка. Он отнимает всё у всех, а потом распределяет по своему усмотрению, отчего многим кажется, будто Повелитель кормит и поит их. А также обувает, одевает и защищает от врагов. Вот на этой иллюзии и стоит новый порядок и сам Повелитель. А кто не поддаётся этой иллюзии, для того есть солдаты. Бандиты, которых пригрел Повелитель, дав им право угнетать других, тех, кто трудится. Тутепх хмыкнул. Из рассказов беженцев с верхних земель выходило, что служба в такой разбойничьей банде считается в последнее время у людей Земли Пчелы даже почётной. Здесь, в Земле Папируса, на бандитов устраивали облавы с собаками, как на диких зверей, и если кого и брали в плен, то только затем, чтобы узнать, где прячутся остальные члены банды. После чего всё равно отрубали голову. Древний закон суров — голова разбойника не должна быть на плечах, а должна торчать на колу. А вот новый порядок утверждает совсем обратное.
И выходит, что Повелитель Земли Пчелы не кто иной, как главарь банды. Очень большой и хорошо организованной банды, подмявшей под себя все верхние земли, и грозящей подмять и Землю Папируса со всеми, кто тут живёт.
Под древними сводами раздались шаги и стук посоха. Смотрящий Гехемн вошёл в зал, подошёл вплотную. Тутепх воззрился на его с немым вопросом.
— Мне нечего добавить к тому, что ты уже знаешь, Тутепх. Это покушение по приказу некоего Себхака, правой руки Нармера. То есть Нармеру известно не только о твоём существовании, но и о твоём плане. Догадываешься, что это значит?
— Трудно не догадаться… — криво усмехнулся Тутепх. — Нармер бросит в бой не только солдат. Он выставит против нас всех, кто способен держать оружие.
— Ты всё понимаешь. Ты настоящий вождь. — Гехемн смотрел пронзительно. — Мы, Смотрящие Земли Папируса, имеем в верхних землях глаза и уши. Кто, что и как, тебе знать не нужно, не обижайся. Так вот. Пришли сведения разведки из верхних земель. Всё обстоит именно так, Тутепх. Твой план лишает Нармера возможности отступить в случае неудачи, и с потерями на сей раз он считаться не будет. Сколько нам удалось собрать людей? Девяносто тысяч?
— Восемьдесят семь. И будут ещё. Может быть, тысяч десять или чуть больше. Вожди собрали даже молодых рыбаков из самых глухих деревушек.
— Ну вот. А у Нармера будет сорок с лишним тысяч солдат, и ополчение он соберёт тысяч под сто. Собрал бы и больше, ведь народу в Земле Пчелы много. Просто у него уже нет времени.
Они помолчали. Молодой, могучий мужчина и высокий худой старик, убелённый сединами. О чём больше говорить? Всё и так ясно.
— Я пойду. — Тутепх поднялся. — Надо поглядеть, как готовят лодки. Там у пристани настоящая свалка, и посудины стоят по обеим берегам, насколько хватает взгляда.
— Тут нет посторонних ушей — тяжело, словно выталкивая из себя неподатливые слова, заговорил Гехемн. — Скажи честно… Мы устоим?
— А разве у нас есть другой выход?
И снова воцарилось тяжёлое молчание.
— Пойду я, Гехемн — негромко повторил Тутепх.
— Иди, Тутепх. — так же негромко ответил Смотрящий.
Уже от входа, не оборачиваясь, Тутепх спросил:
— Этот ещё жив?
— Ну откуда? — поморщился старик. — То, что осталось, спустили в воды Хапи.
— Не так, не так!
Подружки буквально облепили Мерит, и каждая стремилась дать ценный совет. Впрочем, Мерит не особо и слушала их, погружённая в себя. Рука, замершая в раздумье, наконец положила заключительный штрих — последний мазок зелёной малахитовой краски лёг на веко, завершая процесс раскраски невесты. Мерит похлопала глазами, затем опустила очи долу, так, что видна стала необыкновенная длина её блестящих от туши ресниц. Полированное серебряное зеркальце послушно отразило все эволюции лица девушки, в этот момент и в самом деле прекрасного — ибо ничто так не красит девушку, как близкая свадьба с любимым.
— Ну, и долго вы ещё будете копаться? — на пороге возникла Сидха. — Ра уже проплыл добрую часть небосвода! Или невеста сейчас явится, или гости съедят всё угощение без неё и разойдутся!
— Всё-всё, я уже готова! — несколько поспешно ответила Мерит. Она, разумеется, могла бы ответить и иначе, но после того, что сделала для неё Сидха, грубить сестре было бы подлинным свинством.
Подружки уже надевали на невесту покрывало. Сидха любовалась сестрой, не пряча улыбку. Она сделала всё, чтобы никто не догадался. Даже в купании невесты перед обрядом приняла участие, хотя это обязанность матери. Оставалась, правда, ещё брачная простыня — обычай столь же древний, сколь и бессмысленный. Сидха усмехнулась, весело блестя глазами. Интересно, с момента появления сего обряда имелась ли хотя бы одна не-девственная невеста? Медная иголка и уколотый палец, всего-то делов!
Невеста вышла из хижины, укутанная покрывалом, и тут же грянули во дворе свирели, и хор девушек тут же затянул свадебную песню.
Отец невесты стоял, раздуваясь от гордости. Не ждал, вот честно не ждал он от жениха столь скорого выкупа. Парень он, конечно, умный и работящий, но голодранец, если честно. Уж и размер выкупа на треть уменьшил за дочь, чтобы не мешать семейному счастью… Но всё, слава богам, позади!
Рядом стоял отец жениха, ещё более гордый сыном. Конечно, с этим серебром история не очень ясная… Ну да отработает парень. Нет, теперь уже настоящий семейный мужик!
А мать уже брала невесту за руку, подводя к жениху.
— Передаю тебе дочь свою, Ави, сын Аноксеба, и пусть будет вечен союз ваш!
Сидха снова украдкой усмехнулась, весело блестя глазами. Невесте в этот момент по всем канонам полагается скромно опустить глаза долу. Вот она, Сидха, так и поступила на собственной свадьбе, хотя ей больше всего хотелось тогда глядеть на Тутепха. Да не такова Мерит. Девушка глядела на своего Ави открыто и жадно, и в довершение вдруг облизала губы. Ох и бесстыдница! И выдержки никакой!