Новый скандал в Богемии
Шрифт:
– Когда мы приедем на вокзал, Годфри обо всем позаботится. И не переживай, Нелл, – мы тебя посадим в поезд и за всем проследим.
Она обняла меня за плечи – жест, который мне совершенно не нравится. Меня смущают эти неуклюжие попытки физического проявления привязанности, а в тот момент мне вообще не хотелось, чтобы меня кто-нибудь обнимал.
Разумеется, я ничего не сказала, а просто продолжила собирать вещи.
И вскоре настало время прощаться с отелем «Европа». Нас ждала карета, просевшая на рессорах из-за обилия багажа – в основном, запредельного количества чемоданов Ирен (я с ужасом представила себе, насколько вырастет их число после веселого вояжа в Вену), – чтобы отвести нас на железнодорожный вокзал.
Аллегра в нелепом восторге подпрыгивала на сиденье, как десятилетний ребенок.
– О, дорогая Нелл, так жаль, что вы не увидите с нами Вену! – Радостный тон девушки заставлял усомниться в искренности ее слов.
– А мне не жаль, – буркнула я. – Как я понимаю, еще один распущенный город.
– Правда? – просияла Аллегра, но тут же погрустнела. – Боюсь, там меня вернут под покровительство тетушки и не видать мне таких приключений, как в Праге.
– Очень на это надеюсь.
Аллегра критически осмотрела меня. С сожалением вынуждена признать, что в одежде она стала слишком ориентироваться на Ирен.
– Чепец у вас прелестный, но зачем такая плотная вуаль? Вы что, прячетесь от кого-то?
– Вовсе нет, но если женщина путешествует одна, – со значением заметила я, – ей следует изо всех сил избегать ненужного внимания. – Я посмотрела на Годфри и Ирен, сидящих напротив нас, но они были слишком поглощены своим тихим и, видимо, очень важным разговором и потому никак не отреагировали на мое наблюдение.
– Вас бы и лучший друг не узнал, – протянула Аллегра, очаровательно надув губки. – Позвольте мне хотя бы откинуть один слой вуали. Вот! Теперь вы выглядите достаточно таинственно: как шпионка, но не как монахиня.
– Вы слишком увлечены шпионами, юная леди, – строго произнесла я, но не опустила вуаль обратно. Ремарка Аллегры о монахине пробрала меня до моих англиканских костей, и, должна признаться, через один слой вуали мне было лучше видно.
Аллегра победительно улыбнулась:
– Ох, дорогая Нелл, знали бы вы, как я мечтала вернуться в Париж вместе с вами! Мы с Ирен – то есть с миссис Нортон – так славно провели время по пути сюда; уверена, путешествие с вами было бы столь же замечательным. Мы с миссис Нортон успели обсудить все вопросы, которые интересуют женщин.
– Не сомневаюсь. Однако, боюсь, я к такому общению не привыкла и из меня вышла бы довольно скучная компаньонка, хотя признаюсь, мисс Шалунья, что в этот раз я была бы чрезвычайно рада твоей компании.
– Бедная Нелл! – с трогательным сочувствием воскликнула Аллегра, хотя наши погруженные друг в друга друзья, к сожалению, ее не услышали. Милая девочка схватила мою руку, затянутую в перчатку, перевернула ее и принялась водить пальцем по невидимым линиям. – Вижу долгое путешествие и английскую леди, но не скучную. Вижу экзотических мужчин, любовные интриги, опасность… кинжалы. И неожиданное воссоединение. Будьте начеку…
– Аллегра! – против воли засмеялась я. – Щекотно! И как тебе в голову пришла такая чепуха? Предсказательница из тебя еще хуже, чем из Ирен, и ничего ты не «видишь», кроме собственного яркого воображения, Господь тебя благослови. Непременно приезжай к нам в Нёйи.
– При первой же возможности, – сказала девочка, хитровато мне подмигнув. – Я обожаю животных, а у вас их так много. Поцелуйте их от меня.
Не успела я ответить на эту странную просьбу, как наша карета, пошатываясь, остановилась, а затем задрожала, когда кучер стал передавать багаж носильщикам.
Даже Ирен с Годфри пришлось отвлечься от своего воркования, пока мы все протискивались сквозь толпу и неразбериху большого и оживленного вокзала Франца Иосифа. Не успела я оглянуться, как билеты были куплены, а меня доставили к отъезжающему на запад поезду.
Вокруг нас по платформе клубился пар, частично заменяя собой отсутствие дополнительной вуали, которую Аллегра убрала в карете. Внезапно на меня напало странное возбуждение, как тогда в ложе театра. Я изо всех сил старалась, чтобы друзья не заметили моего состояния.
– Вы опоздаете! – предупредила я их, пытаясь поскорее спровадить. – Со мной все будет в порядке.
– Точно будет, – сказал Годфри, – как только я усажу тебя в купе. – Он держал тяжелую дорожную сумку, которая должна была составить мне компанию в этом путешествии, и ждал меня у лестницы в вагон.
Меня заключило в объятия окутанное паром облако шелестящего шелка и фиалковых духов.
– Удачной поездки, Нелл, и не беспокойся! – прозвучал взволнованный голос Ирен.
– Я никогда не беспокоюсь понапрасну, – успела я ответить, пока еще одно окутанное паром создание не кинулось меня обнимать.
– Дорогая Нелл, я буду чудовищно по вам скучать, – призналась Аллегра со слезами в голосе. – Умоляю, забудьте мое глупое предсказание; желаю вам скучной, никем не прерываемой, самой обычной поездки.
– Благодарю, Аллегра, – с достоинством сказала я. – Не сомневаюсь, такой она и будет.
И затем Годфри, поддерживая под локоть, провел меня по узкому коридору в купе. Со знанием дела осмотрев его, он положил мой саквояж на одно из сидений напротив.
– Купе первого класса, как и указано на билете, – одобрительно отметил он. – По крайней мере, во время долгой поездки тебя никто не будет беспокоить. – Годфри снял шляпу, чтобы наклониться и тоже заключить меня в объятия – можно было подумать, что я отправляюсь по меньшей мере в калькуттскую «черную дыру» [38] . – Спасибо за твою неизменно ценную помощь в Праге, – мягко сказал он. – Нам повезло, что мы смогли вытащить Ирен из этой переделки. И спасибо тебе, что позволяешь нам с Ирен сбежать и немного развлечься в Вене.
38
Камера в тюрьме Калькутты, где в 1756 году задохнулось более сотни узников-англичан.
Что я могла сказать? Очень немногое, так как внезапно у меня перехватило дыхание. Я просто отважно кивнула, и Годфри вроде был вполне удовлетворен, ибо улыбнулся мне и, по-товарищески похлопав по плечу, вышел из моего просторного купе.
Я немедленно села и устроилась у окна. Сквозь клубы пара я различила Аллегру и Ирен, которые стояли бок о бок, махали руками и совершали прочие идиотские движения, характерные для провожающих, когда они видят, но не слышат своих друзей. Я тоже попыталась что-то передать жестами. Скоро к ним присоединилась и высокая фигура Годфри. Они выглядели как настоящая счастливая семья: Годфри, Ирен и юная Аллегра, почти как отец, мать и дочь, – хотя моя подруга вряд ли одобрила такое сравнение.