Новый старый 1978-й
Шрифт:
— Бабушку в Подольск к деду отвозил, — ответил я, помогая Светику снять шубку и доставая тапки, — только приехал и сел обедать. Сумки с продуктами занёс им в квартиру и назад, в Москву. Две песни записал, потом сел обедать и ты пришла.
— А что утром делал?
— Песни писал, для тебя и на продажу. Нам же деньги нужны?
— Нужны. А сколько песня может стоить?
— Пока не скажу, — заявил я, впуская её в свою комнату, — плохая примета. Не обижайся. Вот продам, тогда всё расскажу.
— А мою песню не продашь?
— Конечно, нет. Я её зарегистрирую и она будет звучать
— Правда?
— Правда, что любимой или правда, что имя и фамилия?
— И то, и другое. Дашь послушать?
Я прижал Светика к себе и посмотрел в её влюблённые глаза. Как я могу отказать этим глазам, которые так любят меня? Я поцеловал её в нос и спросил:
— Потерпеть до аранжировки не можешь? Она же лучше зазвучит.
— Не могу. Поставь, пожалуйста. Я не дотерплю. Я поэтому и прибежала раньше, чтобы её послушать.
— Ладно. Слушай без наушников, я тоже вместе с тобой послушаю.
Мы сели рядом, обнявшись. Я включил:
У Светки Соколовой день рожденья, Ей уже пятнадцать лет…Светик замерла с приоткрытым ртом и широко открытыми глазами. Всю песню она даже не шелохнулась. Слова, музыка и мой голос её заворожили и ввели в ступор. Я обнял девушку и стал вдыхать аромат её волос. Они пахли яблоком и солнцем. С последними звуками песни Светик выдохнула и стала меня целовать. В её глазах стояли слезы:
— Спасибо, любимый, — сказала она и обхватила меня руками. Её упругая грудь уперлась в меня и мое молодое тело отреагировало, как и должно. Я едва сдержался и осипшим голосом сказал:
— Светик, я сейчас отнесу тебя в спальню и ЭТО произойдёт сейчас. Год я не выдержу.
— Я тоже этого очень хочу, но что мы скажем родителям?
— Мы ничего им не скажем. Мы просто будем любить друг друга.
Она поцеловала меня и глубоко задышала. Я понял, что она приняла решение. Я взял её на руки и отнёс в спальню. Глаза её были счастливыми и одновременно испуганными. Я помог ей раздеться и разделся сам. Светик была скованна, но настроена решительно. В моей прошлой жизни у меня было много женщин и я умел с ними обращаться. Поэтому я знал, что то, как это получилось в первый раз, девушки помнят всю свою жизнь и я должен сделать так, чтобы у Светика остались в памяти самые яркие и приятные воспоминания об этом.
Я начал языком и губами ласкать её грудь. Её соски затвердели, а дыхание стало более частым. Я поцелуями опускался всё ниже и ниже. Девушка начала постанывать. Когда я опустился в самый низ, коленки Светика непроизвольно раздвинулись и раздался более громкий стон. — Пора, — решил я и вошёл в неё.
Я сделал всё нежно, так, что боль от первого проникновения Светик практически не почувствовала. Она кончила быстро, а я чуть позже и успел выйти из неё до семяизвержения. Нам, пока, дети не нужны. Я продолжал нежно целовать её грудь, гладить её плоский живот и шептал нежные слова. Светик открыла глаза и сказала:
— Я ждала этого с самого начала восьмого класса. Когда ты вернулся в наш класс первого сентября, я поняла, что ты мне нравишься. Когда в пятом классе ты уехал в Финляндию с родителями, я даже особо этого и не заметила. А вот когда ты вернулся, я сразу тебя вспомнила. Как же мне хорошо. Какая я счастливая. Ты меня будешь любить всегда?
— Я буду любить тебя всегда. Тебе не было больно?
— Совсем чуть-чуть. Девчонки не обманули, это действительно не описать словами. После твоих песен, я думала, что не выдержу и не выдержала. Тебе было хорошо со мной?
— Очень. Я бы ещё не отказался, но тебе нельзя. У тебя там сейчас больно, несколько дней тебе надо воздержаться.
— Да, девчонки рассказывали. А как же ты? У тебя проблем не будет? Вон он как у тебя опять торчит, — сказала Светик и захихикала. — Я знаю, как я тебе могу помочь. Мне девчонки рассказывали, что парни часто просят в попу. Говорят, что это больно, но я согласна потерпеть ради тебя.
— Я возьму крем и смажу, а сам одену презерватив.
— Давай попробуем. Для тебя я готова сделать всё.
Я нашёл мамин крем в тумбочке и принес упаковку фирменных презервативов из своей комнаты. При виде голой девушки мой прибор ещё больше напрягся и встал почти вертикально. Светик увидела его и воскликнула:
— Ух ты. Мне девчонки говорили, что он большой, но о таком я даже и не мечтала. Как он во мне уместился? Дай я его поцелую.
Она поцеловала его и опять стала возбуждаться. Я начал натягивать презерватив и от вида этого процесса Светик ещё больше завелась. Я перевернул её на живот и намазал ей анальное отверстие кремом. Палец ласкал её анус и проникал внутрь. Девушка стала сама насаживаться на палец, заползая на него все глубже. Тогда я взобрался на неё сзади, мягко и постепенно стал проникать в неё. На удивление, ей не было больно. Она застонала, схватила руками простынь и заглушила крик, уткнувшись лицом в подушку. Я ускорился и мы кончили вместе. От волн оргазма её тело несколько раз изогнулось и затихло.
— Мне кажется, что я побывала в раю. Говорят, там живут боги и богини. Теперь ты мой бог, а я твоя богиня. Согласен?
— Я согласен жить с тобой, как боги на Олимпе. А теперь, моя Афродита, нам пора в ванную и собираться. Сегодня начинаем восхождение на Олимп. Такая красивая богиня должна жить только на Олимпе.
Я поцеловал Светика и отправил её в ванную. Когда она вышла, я тоже быстро ополоснулся и оделся. Девушка уже заканчивала прихорашиваться.
— Светик, я написал ещё одну песню про тебя. Хочешь послушать?
— Конечно. Очень хочу. А как называется?
— «Единственная». Как и ты у меня.
И зазвучала песня:
Даже в зеркале разбитом, Над осколками склонясь…Светик прижалась ко мне, обхватив меня руками, и слушала, замерев. Это были мгновения невообразимого счастья. Меня обнимала самая красивая и самая желанная моя богиня. Я видел, что и девушку переполняли те же чувства, что и меня. Мне хотелось так сидеть вечно, обнявшись с единственной.