Новый век начался с понедельника

Омельянюк Александр Сергеевич

Поняв, что с Платоном трудно состязаться в красноречии даже злословием, покрасневший Гудин быстро удалился.

– «Ох, как же меня достал этот подлец!» – чуть ли не застонал ему вслед Платон.

Марфа Ивановна согласилась с ним. Платон полез в свою сумку и достал блокнот. Полистав его, он показал Марфе стихотворение о Гаврилыче.

Марфа начала читать и тут же покатилась со смеху:

Вот из Галиной, из спальни, Одноглазый и глухой Выбегает Гудин Ваня, И качает головой: «Ах

ты, мерзкая девчонка! Не далась опять ты мне! Сморщилась моя мошонка, И буёк прилип к шизде! Я не вижу и не слышу. Что ты шепчешь в темноте? У меня свернуло крышу, Заложило уши мне. Приступ от радикулита Тазовую часть сковал. А вот кашель от бронхита… Чуть в подушку не сблевал. Только палец мой умелый, Как проктолог я скажу, Заменил мой член не смелый. Как могу его ввожу! От такого поворота Галя вдруг пришла в себя. И под жопу, за ворота, Прогнала совсем меня!». Тем Гаврилыч речь закончил, Раскрасневшийся, в слезах. Он опять не смог, не кончил. И остался на бобах!

– «А что значит, на бобах?» – неожиданно для Платона вопросила Марфа Ивановна.

– «Ну, это значит… без всего!».

– «Стало быть, впустую, как нищий?!».

– «Да!».

– «А, кстати о нищих! Около моего метро, в одном и том же месте, каждый день стоит старуха, примерно моего возраста, и всё время просит деньги «Подайте люди добрые на хлебушек!».

И люди ей дают! А я её как-то раз спросила: «Сколько ж ты хлеба жрёшь?!».

Её фразу почти перебил громкий голос Надежды по телефону:

– «Это Надежда Сергеевна! А Вас будет интересовать наш продукт?».

Марфа, сидя в соседней комнате и через открытые двери всё слыша, ещё не выйдя из образа, озорно, хулигански, съязвила, но почти шёпотом:

– «Или он Вам на… хрен не нужен?!».

– «Смотри! Услышит!» – попытался напугать насмешницу Платон.

– «Не услышит! Она слушает только себя!».

Через день Надежда Сергеевна поручила Платону какую-то простую работу, ссылаясь на ненадёжность и неумение Гаврилыча.

Платон согласился, но не удержался от своего комментария по этому поводу:

– «Да, это не боевой штык, а ЧМО, причём не лучшего качества!».

А на вопрос Марфы Ивановны, почему эту работу поручили Платону, когда её вполне мог бы выполнить даже Гудин, Надежда Сергеевна, видимо находясь под впечатлением от сказанного Платоном, вдруг неожиданно выпалила:

– «От добра, говна не ищут!».

Тут же Надежда, вспомнив о нём, позвонила Гудину:

– «Иван Гаврилович, как дела?»…

– «Отдали ей документы?»…

– «Положили на стол?»…

Тут уж не выдержала, всё время пытающаяся задеть Гаврилыча, Марфа:

– «Нет, он её в кресле!».

И сразу же начальница, пытаясь предотвратить возможное, ненужное течение разговоров, решительно вмешалась в производственный процесс:

– «Платон! Давай, начинай работать! Тебе потом Алексей поможет!».

– «Может и поможет, если сможет!» – угрюмо ответил безотказный.

– «Если успеет!» – уточнила его союзница Марфа.

После полудня прибыл курьер Иван Гаврилович.

– «А вот и наша птица-секретарь прилетела!» – сообщил Платон о случившемся.

– «А где Надька?» – как всегда, не здороваясь, спросил тот.

– «Да они уже ушли на етьбу! То бишь, обедать! А тебе вон, плюшку оставили!» – сообщила Гудину, об ушедших в столовую Надежде и Алексее, добросовестная Марфа Ивановна.

Тут же, чем-то озабоченный, Иван Гаврилович спросил Платона:

– «А ты не знаешь, как писать: атрибут, или отребут?».

Пока Платон объяснял коллеге правописание, Марфа Ивановна недовольно ворчала в сторону Гудина:

– «Какая тебе разница: …атымеют тебя, или …отымеют!?».

– «Марф! …отшебись!» – грубо оборвал старик старушку.

– «Эх! Надо было тебе две плюшки купить!» – вдруг неожиданно пожалел его Платон.

– «Почему?» – естественно поинтересовался вдруг такой неожиданной доброте коллеги Гудин.

– «Да у тебя бы стало больше извилин!» – добил наивного Платон.

Через несколько минут со склада раздался раздосадованный возглас Гаврилыча:

– «До чего ж не люблю я эти пакеты шуршащие. Шуму много, а толку мало!».

Тут же недовольная Марфа снова пробурчала себе под нос, раскрывая суть вопроса:

– «И ничего втихаря не сшиздишь!».

Их возможную перепалку перебила раздражённая Надежда Сергеевна:

– «Иван Гаврилович! Идите к себе в кабинет!».

Платон тут же прокомментировал расхохотавшейся Марфе быстрый уход Гудина к начальнице, «к себе в кабинет»:

– «Ваньк! Брысь к себе в конуру!».

– «Пёс шелудивый!» – добавила она.

– «Да, Гаврилыч знает, как себя вести с начальством. У него явное отсутствие ума при избытке практического разума!» – заключил Платон.

Словно продолжая начатую тему, после небольшой паузы Платон неожиданно спросил Марфу:

– «Хочешь, проверим интеллект Гаврилыча?»

– «А как?».

– «Ну, ты сейчас увидишь и услышишь!».

Когда Иван Гаврилович появился вновь, Платон задал ему вопрос: