Новый век начался с понедельника

Омельянюк Александр Сергеевич

– «Наверно, только с тобой?!».

– «Наверняка!».

С уходом из ООО «Де-ка» Марфы Ивановны Платон лишился внимательного и мудрого собеседника, с которым можно было говорить на любые темы, излить душу.

Другим же его коллегам в общении друг с другом, и тем более с Платоном, не хватало чувства такта.

Марфа Ивановна ушла в другой коллектив, в другую, родную для себя среду, к таким же, как и она сама, простым и добрым женщинам.

Платон искренне жалел об этом. Ведь ушла его благодарная слушательница и способная ученица.

Но,

в то же время, уход Марфа Ивановны укрепил его позиции в коллективе, так как её работу, как оказалось на поверку, кроме Платона, с его очень умелыми, хотя и больными руками, никто не мог и сделать-то толком, и качественно.

Для Платона наклеивание этикеток на банки стало одновременно и необходимой зарядкой для кистей рук.

Более того, Платон в этом деле превзошёл Марфу Ивановну, клея этикетки лучше и быстрее, более того, в отличие от неё, ни от кого не завися.

Иван Гаврилович из-за зависти, что Платон будет иметь дополнительный заработок, попробовал было тоже клеить этикетки на банки, но у него из этой затеи вообще ничего не вышло, кроме сплошного брака.

Его вороватые, не привыкшие к аккуратной работе руки и один, завистливый глаз, а также неумение владеть своими эмоциями и телом, к его великому позору, не позволили ему наклеить даже ни одной этикетки.

Поэтому в этом деле Платон стал просто монополистом. Но ему поручались и другие дела. Не остался не у дел и Гудин. Надеждой было ему поручено нарезание этикеток из рулона и проставление на них штампиком номера серии. И хотя эта работа не оплачивалась, Иван Гаврилович всё-таки её делал. Как-то на сообщение Платона, что этикетки кончаются, гордый своей хоть такой незаменимостью, Иван Гаврилович, шумно штампуя их номером серии, удовлетворённо пошутил:

– «Настучим сколько надо!».

– «Лет на десять! Стукач ты наш!» – сразу остудил его пыл Платон.

Через два дня возмущённый Платон вернулся к обеду на работу после неудачного посещения Курского вокзала. Ему пришлось принести обратно в офис непринятую проводником коробку, ожидаемую далёким заказчиком.

И виновницей этого была Инна Иосифовна, которой пока не было на рабочем месте. Она не обеспечила выполнение работы, по междугороднему телефону толком не договорившись с клиентом. Поэтому своё возмущение, за непродуктивную эксплуатацию его больных рук Платон высказал Надежде Сергеевне.

Вскоре в кабинет влетела запыхавшаяся, как всегда суетливая Инна Иосифовна. Выслушав рассказ Платона о постигшей их неудаче, она, как ни в чём не бывало, попыталась неуклюже оправдаться:

– «Ну, ничего тут не поделаешь! Что-нибудь придумаем!».

– «А насчёт придумать, неплохая идея!» – загадочно, в тон ей, ответил уже несколько успокоившийся коллега.

Вскоре он положил на стол Тороповой короткое стихотворение, вызвав у неё, вместо смущения, лишь улыбку умиления.

Проводница Ольга Деньги отдала! Только эта Ольга Коробку не взяла!? Говорит: «Нет места! Не

возьму коробку!». В Запорожье… вместо… Клиент устроит… трёпку!».

Подтверждая ею нечаянно недоделанное, Инна вместе со всеми слегка посмеялась, и тут же выслушала от автора ещё один смешной эпизод, очевидцем которого, накануне, кроме Платона, стала и она сама:

– «Вчера по телевидению брали интервью у Черномырдина по поводу его отношения к новому президенту Украины Виктору Ющенко. И тот, как всегда, из-за своей косноязычности, изрёк очередную «крылатую» фразу: «Я буду общаться с президентом, несмотря на его ориентацию!». Вот так, ни больше, ни меньше!».

Нелюбящая, когда общение между сотрудниками проходит без её участия, Надежда, как всегда бесцеремонно влезла в разговор, по привычке давая указания, на это раз посоветовав Инне:

– «Инн, уже очень тепло, переходи на плащ!».

А, привыкшая всегда перечить, особенно Надежде, и лучше всех всегда всё знающая, Инна в ответ возразила:

– «Ты что? Земля ещё холодная!».

– «Так ты садись сверху!» – разрядил Платон, грозящую из ничего возникнуть склоку.

Слегка посмеявшись, женщины разошлись.

Ещё давно в их НИИ Инку прозвали накольщицей. Её подруга, по её же рекомендации, как-то взяла в долг у Ольги Михайловны Лопатиной 1000 $ и до сих пор их не отдала. При этом Инна Иосифовна оправдывалась тем, что она не уговаривала Ольгу Михайловну, а та сама дала деньги, по своей воле.

Дешёвка Инка легко делала деньги на всех своих коллегах.

– «Афюристка!» – говаривал про неё Гудин.

А к мужикам Инна иногда относилась просто с жестокостью, как истинная мандавошка. А вот её дочь Лера больше пошла в отца, хотя сын – в мать. Делая жизненную карьеру, Инка раздвигала то соперниц, то ноги.

Её последний любовник Владимир Львович отправил всю свою семью в Израиль, а сам делал лёгкие деньги на русских дураках, продавая им по ходовой цене просроченные, дешёвые продукты.

Одно время Инка продавала своим коллегам, переданные Вованом, комбинированные вторые блюда для обедов. Со временем у всех почему-то пропал аппетит на эти иудины блюда. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, явился случай, происшедший с Надеждой Сергеевной и дворовым псом.

Не став есть очередной набор из картофельного пюре со шницелем и подливкой, Надежда понесла его дворовому псу. Тот сначала обнюхал всю порцию, а затем, не став даже пробовать, неожиданно помочился на неё.

К всеобщему облегчению, Инна Иосифовна вскоре уехала на ПМЖ к сыну в Израиль. Её отъезд сопровождался громким, длительным спором по поводу денег между нею и Надеждой Сергеевной.

А уходя из коллектива, Инна, отвечая Надежде на её претензии по поводу этих денег, не удержалась от обыденного хамства, сбросив с себя лицемерную маску благочестия:

– «Надь! Ты, мягко говоря, шиздишь!».

А некоторое время спустя, рассказывая кому-то о подлой деятельности Инны Иосифовны, Надежда не удержалась от эмоций и в сердцах бросила: