Новый век начался с понедельника
Шрифт:
Тогда Алексей с апломбом заявил, что знает, где она дешевле, и единственный отказался, оставшись без традиционного, относительно недорогого праздничного лакомства на своём столе.
Поняв, что сейчас выдал себя, он тут же скорректировал своё по-детски глупое предложение:
– «Или, может, чёрной?».
– «А ты пойдёшь покупать для себя и Надежды?» – спокойно сбросил того со своего конька Платон.
– «Да!».
–
Вскоре Платон привычно направился по ближайшим магазинам, а когда вернулся, Алексей был уже на месте.
Тут же, неожиданно для Платона, Надежда пригласила всех за общий стол.
Какой же Алексей все же придурок! Выходит, что я вообще зря ходил и тратился! Нарочно, что ли он это сделал? Ну, и дурак же! – возмущался про себя Платон, которому теперь невольно пришлось есть в основном своё.
А на вопрос Надежды, почему он не ест общественную колбасу, Платон ответил, что лучше съест свою рыбу.
Пытаясь как-то исправить результат этой мелкой пакости, оставившей Платона без его доли общественного достояния, Алексей, чуть ли не выдавив из себя крокодилову слезу, стал предлагать Платону колбасу, лицемерно советуя тому хотя бы взять её с собой домой, или убрать в холодильник на следующий день.
Вскоре Алексей ушёл в отпуск, за ним и Иван Гаврилович. Платон остался наедине с Надеждой, но в разных помещениях.
Не имея аудитории для хвастовства, Надежда стала донимать Платона, периодически заходя к нему и как всегда взахлёб рассказывая об успехах своей семьи. А Платон, как человек воспитанный, был вынужден всё это слушать.
Особенно она любила рассказывать о сыне Алексее, о его успехах в учёбе, домашних делах и спорте.
– «Жалко мой Андрюсик не такой, как ты! Он только способен на пассивный отдых. Ему бы только полежать. А Алёшка вынужден ходить к другу Роману и заниматься с его папой. Вот ты бы наверняка и спортом и делами занимался бы с ним?!».
– «Конечно! Я вот со своими пытаюсь всем этим заниматься, но они, ни в какую! Им бы тоже только отдохнуть пассивно».
– «Я тут думала, а чему он сына научил, и что-то пальцы не загнулись!».
– «Не переживай! Твой Алёшка сам всему научился! Самое главное, что он у тебя трудолюбивый, пытливый и любознательный! Настоящий мужик! Такой никогда и нигде не пропадёт!».
– «Да! У него даже отец теперь всё время спрашивает совета!».
– «Ну, вот!» – наконец успокоил её Платон.
– «Да, ты прав!».
– «Недаром же Лёшка всё время просиживает за учебниками!».
–
Постепенно обсуждение переместилось на Ивана Гавриловича Гудина. Тон и тему, конечно, задала Надежда Сергеевна.
– «Ну, наконец-то! Лёд тронулся!» – порадовалась она тому, что Гудин стал лучше работать.
– «Говно оттаяло, всплыло и поплыло!» – указал Платон на преждевременность её радости.
– «Чегой-то ты так о нём?!».
– «А мне надоела его неполноценность!».
– «Да! Его от старости уже шатает. Поэтому он своими хилыми бёдрами даже вон покосил тумбу около своего стола!» – не поняла Надежда сути сказанного Платоном.
Поэтому сначала перешли на другие темы, затем разошлись.
Не любившая грязи Надежда, не стала дожидаться новую уборщицу и принялась сама наводить порядок – мыть пол в коридоре тряпкой на швабре.
Видя её рвение, Платон не удержался от комментария:
– «Надь! Ты так дойдёшь и до Индийского посольства!».
Надежде понравился такой комплимент её работоспособности, и она, посмеявшись, принялась ещё интенсивнее тереть пол.
Вскоре запыхавшаяся и довольная наведённой чистотой, она удалилась в свой кабинет, и утомлённая надолго затихла.
Через некоторое время Платон, успевший насладиться долгожданной тишиной, услышал от неё через открытые двери:
– «Платон! Принеси три…».
Но, оборвав мысль на полуслове, она заговорила по телефону, не успев всего лишь произнести, с чем коробки, большие или маленькие?
Ну что за неуважение к людям у деревенщины неотёсанной?! – лопнуло его терпение.
Не хочешь говорить, так и не начинай! А то я теперь, в ожидании окончания её фразы, должен, что ли стоять рядом и в рот ей смотреть?! – возмущался про себя Платон.
– «Я, кажется, потеряла канву?» – оправдывалась потом она за свою бестактность.
В магазин эти дни теперь, естественно, ходил только Платон. Возвратившегося его, в холле встретила Нона.
– «Ты уже купил покушать?» – спросила она Платона, имея в виду потребности Надежды, и копируя её лексику:
Тот, понимая иронию коллеги, тут же схохмил:
– «Нет! Лишь кому поесть, а кому и пожрать!».
После обеда к ним зашёл редкий посетитель – пожилой мужчина.
В его присутствии Надежда опять окрикнула Платона по имени и попросила его исполнить заказ.