Новый век начался с понедельника
Шрифт:
– «Девушка, извините! У Вас такое лицо! Очень интересное! Ну, просто сказочное! Вам бы в кино играть кого-нибудь!».
– «Бабу-ягу что ли?!» – неожиданно ответила та невежливо.
Сконфуженный Платон не нашёлся сразу, что и ответить.
Дома он сразу же сел отдохнуть за компьютер – пообщаться со своими героями. В такие моменты, как в безбрежный океан, Платон глубоко погружался в свою прозу, искренне и с упоеньем общаясь с придуманными им персонажами. Многие из них несли черты характеров его знакомых и близких, эпизоды из жизни которых, становились составной частью его произведения. Платону доставляло особое удовольствие домысливать известные ему события, эпизоды и фразы, доводя их до «потребного уровня».
Иногда на работе, нет, нет, да и заглядывал Иван Гаврилович Гудин через плечо Платона, пытаясь что-нибудь прочесть из новенького. Хотя до этого он неоднократно повторял, что любит читать только полностью готовое произведение.
Ощущая некоторую неловкость от ещё недописанного, Платон невольно
– «Там много идиоматических выражений!».
– «Да, да! Там много идиотических выражений!» – пытаясь показать себя знатоком и не попав в тему, неожиданно высказался Гудин.
Выслушав объяснение автора на только что сказанное, Гудин по привычке принялся оправдываться:
– «Тебе пятьдесят восемь, а мне шестьдесят пять! Значит я тебя опытнее на семь лет!
– «Так это писать и какать, а в делах ещё неизвестно!» – по существу возразил ему Платон.
Вскоре автор сменил своё домашнее занятие на гараж и автомобиль.
Ещё в конце апреля Платон оформил через знакомых Даниила ОСАГО, и теперь вплотную начал готовиться к очередному годовому техосмотру.
Подсевший за зиму аккумулятор требовал значительного времени для подзарядки.
В ожидании процесса, Платон решил пока набросать хоть небольшое стихотворение. Почти в течение полугода ему ничего не пришло в, без конца занятую прозой, голову.
Но вот, наконец, процесс пошёл.
Он вспомнил давнюю историю в метро, и строчка за строчкой, полилось лирическое стихотворение о, давно некоторыми людьми забытой, человеческой доброте.
Я еду из дома работать опять, Но мысли мои повернулись вдруг вспять. Я вспомнил, как как-то, однажды, недавно… И тут же подумал: то было забавно! Я ехал с работы домой на метро, И дрёма закрыла глаза мне давно. Она разморила не только меня: Соседку, что слева сидит от плеча. И каждый боролся с той дрёмой, как мог. Но всё ж от борьбы той совсем занемог. От дрёмы склонялась моя голова. То влево, то вправо валилась она. Её я на место всегда возвращал. И сон меня прежний опять посещал. И вдруг я почувствовал, видно во сне, Как что-то склоняется явно ко мне. То женская слева меня голова, Сморённая дрёмой, к плечу прилегла. Неловкость лишь временно я ощутил, И женщине этой я сон подарил. Я замер на месте, как только лишь смог. Ведь сон потревожить соседки не мог. Улыбка задела мои лишь уста. Свободными были вокруг нас места. И можно вполне было даже отсесть. Иль где-нибудь рядом подальше присесть. Но видно такая дана нам судьба. Меня испытать вдруг решила она. И сон мой непрочный куда-то пропал. Я рыцарем верным себя ощущал. Сидел неподвижно, и чуть не дыша. Наверно, картина была хороша?! Что думали люди, увидевши то? Кто: баба кадрится, мужик о-го-го! Кто думал, наверно, всё то про меня. Кто: дурочка баба – теряет себя! Но я эти мысли совсем отогнал. Сидел неподвижно, хотя и не спал. Глазами закрытыми чувствовал взгляды. А кожею чувствовал – люди всё ж рады, Что я не толкаю соседку свою. Тем более зло на неё не ору. А только несу неожиданный крест. Как будто сдаю перед кем-то я тест. На стойкость, на верность и доброту. Я что-то вдруг тему поднял здесь не ту. Экзамен мой вызвал большой интерес: Мужик может этот всего лишь балбес? Стесняется бабу он скинуть с плеча. Подумалось, может кому сгоряча. Но мысли я эти немедля отмёл, И сразу какой-то покой я обрёл. Щекою я кудри её ощутил, И запах духов от волос уловил. И вовсе полынью не пахли они. Почувствовал я ароматы свои. Забытая нежность вдруг тело пронзила. И мысль меня тут же одна поразила. Она доверяет невольно ведь мне. Раз так вот склонилась к моей голове. И прежнее чувство проснулось тогда, Которое мне не забыть никогда. Как будто держу на руках я ребёнка, Иль глажу ладонью по шёрстке котёнка. Себя я поэтом в тот миг ощущал, И мысли свои, как хотел, продолжал… И в этих мечтах я зашёл далеко. Вернуться назад было мне нелегко. Но вот остановка конечная наша. Что думаешь делать с попутчицей, Тоша? Я быстро тогда оценил обстановку, И тут применил я такую уловку. Я в сторону двинул немного плечо, Которое всё же слегка затекло. Соседка проснулась – как не было сна. Не обернувшись, на выход пошла. Я даже не видел лица незнакомки, А лишь на затылке заметил заколки. Мне было приятно ей сделать добро! Наверно я это не делал давно?Но, в отличие от стихотворения, аккумулятор уже на следующий день не давал нужной мощности, и приходилось всё начинать сначала.
С помощью соседского ареометра Платону удалось замерить плотность электролита. В одной из шести колб она была явно много ниже нормы.
Но пока Платон всё это выяснял, первый раз на дачу с вещами пришлось съездить на машине Даниила и его жены.
Он давно и внимательно присматривался к ней. В образе Александры зоркому, опытному и намётанному взгляду Платона смутно открывались коварные повадки хитрой и хищной лисички-сестрички.
Она была чуть меньше, чем на год, младше Данилы, но по-женски мудрее. Платон видел, как во время незлобных ворчаний мужа, в голубых глазках молчащей подруги будто бы бегали чёртики в калькуляторе. Кроме того Саше явно не хватало простого воспитания. Зачастую она не знала, как себя правильно вести в той, или иной ситуации, что говорить и делать.
Платон всё больше смотрел на Александру, как на девушку из глухой деревни. Она даже в фамилии своего мужа поначалу делала неправильное ударение: Кочет.
Позже молодые несколько раз приезжали самостоятельно. Зная лихой нрав сыночка-автогонщика, Платон успокаивался, лишь тогда, когда вороной Даниила оказывался в дачной конюшне.
В своё самое первое посещение Саша с Данилой привезли к отцу на дачу своего рыжего кота Сеньку, породы бобтейл. Тот ранее уже бывал здесь. Но сейчас он неожиданно сбежал. Поэтому в поисках любимца Александра с Даниилом зачастили к отцу. Но все поиски рыжего беглеца пока не давали результата. Особенно после того, как его уже один раз находили. Но тот, «засранец», опять сбегал.
И вот тут неожиданно и проявилась женская интуиция Александры.
Ей приснился сон, как к ней приходит её рыжий Сенька, и её внутренний голос позвал хозяйку в последний, решающий поход.
Поэтому она настояла на срочной поездке на дачу к Платону. И это, несмотря на несколько до этого безуспешных попыток найти и поймать беглеца, и слова мужчин, что он, мол, сам когда-нибудь придёт.
На дачу прибыли поздновато, в сумерки. Поэтому поиски решили оставить на завтра, на субботу. Во время после ужинного чаепития Платон увлечённо разговорился с Даниилом. Александра сидела рядом и практически не говорила, думая о своём.
Вдруг она, молча, снялась и вышла, Мало ли куда, после чаепития-то! – подумал внимательный свёкор.
Но время шло, Александра не появлялась. Забеседовавшиеся отец и сын даже не заметили этого. Вдруг тишину прервал её громкий голос:
– «Открывайте скорее! Я кота несу!».
Платон с Даниилом пулей слетели с крыльца, распахивая тугую металлическую калитку и пропуская на террасу, уже уставшую от своих усилий, Сашу. Под восторженные возгласы мужчин, с широко открытыми зелёно-голубыми глазами полными слёз радости, Александра внесла, руками прижатого к груди, своего настрадавшегося любимого рыжика. Входную дверь сразу плотно закрыли, а недельную пропажу развалили на диване. Тот, теперь нисколько не смущаясь окружающей обстановки, заурчал, и дал специалисту Платону извлечь из его тела сразу четырёх клещей. И тут Александра рассказала все подробности.
Во время чаепития она вспомнила сон, и поняла, что он потихоньку начинает сбываться. Уже наступил вечер, пора было идти к известному зелёному забору с серым бетонным основанием. Она вышла из калитки и пошла к той самой даче, где несколько дней назад уже ловила своего Сеньку.
Тогда, с помощью соседей – мужа племянницы маршала В.И.Чуйкова – кота, как фрица, удалось поймать. Но дома он снова сбежал из рук, от счастья потерявшей бдительность Александры, и спрятался под дом. Несмотря на уговоры мужа и свёкра, отчаянная Саша всё-таки полезла в подпол, в итоге спугнув кота, вообще удравшего с участка в неизвестном направлении.