Новый век начался с понедельника
Шрифт:
При выключенном звуке телевизора, показывающего хоккей, теперь уже Марина созналась гостям:
– «Сейчас напьюсь!».
– «И буду смотреть хоккей!» – подправил шайбу в её ворота Платон.
Поняв это как намёк, её муж Юрий – настоящий полковник – сразу переключился на канал с эстрадой.
Во весь экран девицы из подтанцовки певца щеголяли своими роскошными телесами, самозабвенно забрасывая в канкане свои изящные, длинные ножки.
Юрий просто прильнул
– «А он любит смотреть на ножки на сцене!».
– «Его, наверно, интересует только эта часть искусства?» – протянула, было, спасительную соломинку ему Ксения, подразумевая, конечно, эстраду.
– «Да! Нижняя!» – не дал спастись гусару догадливый Платон.
Он понимал, что формы жены Юрия Марины, медленно, но верно искажались, неумолимо увеличиваясь в размерах, постепенно уменьшая её шансы быть желанной для этого давнего любителя изящных женщин.
Одновременно Платон знал и чувствовал, что подруга жены давно положила глаз на него, а её муж Юрий – на Ксению, как на давно заветное, желанное, но пока ещё недоступное.
И это стало исподволь проявляться, как говориться, у пьяных на языке. На внеочередной тост хозяйки:
– «Давайте дружить семьями!».
Платон корректно отказался:
– «Нет! Лучше жёнами!».
Женщины тут же подхватили тему. Марина с гордостью уточнила:
– «Мы дружим с шести лет. Уже сорок два года!».
Набравшаяся вместе с хмелем ещё и юмора, Ксения тут же подправила подругу:
– «Зачем нам напоминать нашим мужьям об их возрасте!».
Постепенно компания перешла на анекдоты.
Видя достаточно фривольное состояние коллектива, Платон поведал, сегодня же им сочинённый, анекдот:
– «Двое мужчин во время застолья вышли покурить, и в беседе постепенно перешли на обсуждение моды и размеров галстуков.
«А почему у тебя галстук какой-то короткий и тонкий?» – спросил, придираясь, первый.
«Ты отстаёшь от жизни! Такая сейчас мода!» – гордо сказал второй, пытаясь достойно ответить нетактичному коллеге.
«Ты, что?! На галстуки не может быть моды! Они ведь говорят о размерах мужского достоинства его обладателя!» – окончательно обидел собеседника первый, указывая на свой длинный и широкий галстук.
«А как быть, у кого вместо галстука… бантик?!» – взволнованно попытался загнать хамчика в тупик второй.
«А у того… хрен бантиком!» – вышел из затруднения первый:
«И если у него – бабочка, то значит он пассивный…» тут же уточнил он, не давая второму возможности продолжать дискуссию».
На смех присутствующих и укоризненный взгляд Ксении, Платон, кося глаза на сидящего рядом без галстука хозяина дома, тихо, будто самого себя, спросил:
– «А… кто без галстука?!».
К счастью тот, всё ещё смеясь над рассказанным, не расслышал оскорбительного вопроса соседа.
Вскоре речь пошла о коньяке.
– «А Вы знаете, что армянский коньяк «Арарат, пят звёздочек» вовсе не коньяк, а бренди?!» – начала генеральская дочка.
– «Да! Ведь настоящий коньяк производят во Франции из винограда шести районов пяти департаментов вокруг города Коньяк!» – поддержал муж их домашнюю заготовку.
Ведь Платону с Ксенией давно надоели повсеместные, немного высокомерные и слегка снобистские высказывания отставного полковника – знатока алкогольной продукции. И они решили теперь взять реванш, сразу захватив инициативу.
Как обычно в компании, праздные разговоры двух пар велись на различные темы и ни о чём конкретно.
Рассказывая о какой-то своей древней знакомой, Ксения заключила:
– «Она в итоге и умерла, ни то от инфаркта, ни то от инсульта…».
– «Или от недержания мочи!» – добавил Платон перца в затянувшийся рассказ жены.
Вскоре отмочила и Марина, под всеобщий смех, комментируя песни известного испанца:
– «У этого Иглесиаса… Хулио какие песни и голос!».
Дошла очередь и до Платона, быстро и к месту перефразировавшего известную поговорку:
– «Дорого яичко… Христа!».
А на, разразившееся со стороны боявшихся бога женщин, обвинение в богохульстве, он обратился за поддержкой к промолчавшему Юрию:
– «Видать, им свыше… не дано?!».
Постепенно коллектив разбился на пары не только по половым признакам, но и по интересам.
Женщины говорили о женском, а мужчины – о разном. Но накал их диалогов вскоре приостановила Ксения, молча убравшая со стола тяжёло-бесцеремонную ладонь мужа.
У Платона с некоторых пор неожиданно выработалась новая, но дурацкая, привычка во время рассказа о чём либо, бить своими крючковатыми и жёсткими пальцами по столу. И когда оратор слишком увлекался, удары его кисти становились чаще и сильней. От очередного такого сильного удара заскорузлой пятернёй по столу даже подпрыгнула посуда у дальнего его края. Поэтому жене Платона пора было и вмешаться.
По окончании приёма, в последнее время, часто недоговаривавшая последних слов предложений, Ксения застопорилась на фразе: