Нулевой километр
Шрифт:
Только я знаю, что значит этот блеск в его глазах. Там раскаянием вовсе не пахнет, скорее разит обещанием, что в следующий раз я так легко не отделаюсь. А уж после визита Бирюкова, не окажись он довольно убедительным, мне и вовсе несдобровать…
– Смотри, как бы я ни переусердствовал, – хорошо хоть напарник мне достался понимающий!
Максим аккуратно касается синяков, проходясь подушечкой большого пальца по воспаленной коже, и резко встает, как и подобает будущему супругу. Хватает Жору за шею, вынуждая привстать на носочки, и рычит, не оставляя сомнений, что официальная часть
– Я ведь тоже вспыльчивый, Жора. Еще раз пожалуется, могу и я силы не рассчитать. Понял?
– Пусти!
– Понял, спрашиваю?
– А как узнаешь? – от негодования Голубев брызжет слюной, становясь красным, как помидор, и безуспешно старается оттолкнуть от себя свирепого Бирюкова. – Я ее сюда не звал. Переживаешь – в город с собой забирай. Нечего в семейные дела лезть, ни тебе, ни подстилке твоей! И угрожать мне не смей, я с участковым на короткой ноге.
Естественно, он же здесь частый гость! Только и делает, что принимает жалобы от соседей на постоянные крики из-за нашей двери, да выписывает штрафы уснувшему на лавке главе семейства…
– Все равно ей покоя не дам. Пока не уедет, пусть даже не мечтает, что я буду молчать! Баба должна свое место знать!
– Уверен? – водитель скалится, и с силой отшвыривает от себя оборванца, что приложившись лбом к батарее, воет, обхватив голову трясущимися руками. И сейчас не поймешь чего в нем больше: жажды опохмелиться или страха за жизнь.
– Ну, проверим, Жора. Потому что я остаюсь. Ты ведь не против, любимая? – вовсе не ласково сгребает меня в объятья мой верный рыцарь, и шепчет, чтобы слышала только я:
– Тебе это встанет в копеечку.
Мне мотивов Максима никогда не узнать. И причину этого странного блеска в глазах, что заставляет мое дыхание сбиться. Какое мне дело? Может быть, он просто не терпит насилия над слабыми, оттого и дышит так тяжело, все еще удерживая меня под защитой своих крепких рук? Но одно отрицать нет смысла – я готова потратиться, если это поможет мне в затяжной войне с маминым мужем.
Глава 22
Нет предела человеческой глупости. По крайней мере, когда дело касается моей семьи, датчик безумия просто зашкаливает. Горит красным, предупреждая об опасности, и разрезает тишину пронзительным воем сирены.
– Тебя убить мало, Ленка! — мазнув по влажным волосам дрожащей ладошкой, я опускаю лицо на сложенные руки, больше не в силах лицезреть себя в зеркале. Интересно, как сильно я похудела на нервной почве, если щеки мои впали, а под глазами залегли глубокие тени?
– Ой, подумаешь! Завтра дядя Жора от страха имя свое забудет! Вот увидишь, слиняет в гараж или в комнате закроется…
– Уверена? Что-то сегодня он от ужаса не трясся, — больше скажу: довольно быстро взял себя в руки и матерился как сапожник, приложив к шишке замороженную тушку цыпленка. Поверьте, лишь благодаря Бирюкову, что явно не привык церемониться с людьми, вроде Голубева, он перестал терзать мои уши своими ругательствами.
– Так пьяный ведь! Ему в таком состоянии море по колено! А вот когда протрезвеет, в сторону
– Он мой водитель! — бросаю зло, для убедительности еще и по столешнице хлопнув, и вперяю свой разъяренный взгляд на ребенка. Боже, ей одиннадцать только через месяц исполнится, а она уже планы строит по спасению семьи! Где была моя голова, когда я соглашалась на это цирк?!
– Ну, Юль, вот увидишь! Все обойдется, — девчонка нежно касается моей макушки, как сделал бы взрослый, желая успокоить расплакавшегося малыша, и полушепотом, чтобы никто нас не услышал, щебечет:
– Одну ночь переночует, а завтра всю дурь из Голубева выбьет! Можем, вообще, сказать, что Максим бандит! Я вот сначала так и подумала, – проходится гребнем по моим мокрым прядям, и тут же взбивает их свободной рукой, вновь придавая прическе небрежности. – Взгляд у него пугающий, так что не подкопаешься.
В ее возрасте все воспринимается так просто! Сеешь тут и там бестолковыми идеями, пользуясь тем, что в семье привыкли считать тебя здравомыслящей, а когда план не срабатывает, пытаешься перевести свое поражение в шутку! Еще бы! Это ни ей с Бирюковым комнату делить. Боже, я собираюсь ночевать с ВОДИТЕЛЕМ! Всю ночь слушать его дыхание, или жуткий храп, от которого к утру у меня разыграется мигрень!
– У меня, вообще-то, мужчина есть! А из-за твоей идиотской задумки я должна делить постель с другим.
– Ой, не начинай ладно? Ты в одиннадцатом классе сразу с двумя встречалась! Думаешь, я не помню, как ты с одного свидания на другое бегала? И как заставляла меня врать своему однокласснику, говоря, что у тебя грипп, хотя на самом деле ты с Антиповым в кино бегала?
– С Антоновым. И на что это ты намекаешь? – отстраняюсь, разворачиваясь к своей наблюдательной сестре и вырываю расческу, больше не желая терпеть ее прикосновения. Я не подарок и монашкой никогда не была, но этот Ленкин тон… Не заслужила я такого осуждения.
– Юль, твоему мужчине ведь необязательно знать, что водитель с нами живет. Да и Максим к тебе явно приставать не станет.
– Откуда такая уверенность?
– Видно же, что ты не в его вкусе, – произносит беззаботно, а мое сердце пропускает удар.
Это немного обидно, знаете ли! Я, конечно, в любовницы к нему не стремлюсь, ведь дешевым бязевым простыням я предпочитаю шелк, но мое женское самолюбие явно страдает. Думаете, я не вижу, что кроме безразличия, жалости или злости я у Бирюкова никаких чувств не вызываю?
– Не маленькая еще о таких вещах рассуждать?
– Когда за Ярика домашку делаю, ни у кого таких вопросов не возникает. И, вообще, это ведь на одну ночь, больше Голубев не продержится.
– А дальше что? Будем Бирюкова из Москвы вызывать всякий раз, когда Жору домой потянет?
Я наворотила делов… Рискнула собственным будущим, а им хоть бы что! Мне с ним кровать делить, а сестра так спокойно об этом говорит, словно ничего неправильного в этом нет… Тихомиров меня уничтожит, если узнает, что я вытворяю, и попробуй потом докажи, что я в Максиме мужчину не вижу! Ведь не вижу? Красивая картинка, за которой можно спрятаться в минуту опасности, не больше...