Нулевой след
Шрифт:
— Спасибо Мисс Генри.
— Спасибо тебе Роберт. — Она закрыла дверь перед его просветлевшим лицом.
— Что это за херня? — четко отделяя слова в фразе вопросила Хайди.
— Твоя комната, — ответила Холлис, пытаясь расставить сумки и коробки вдоль стены. — Это частный клуб. Инчмэйл является его членом.
— Что это за клуб? Вот это что такое? — Хайди показывала на большую раму шелкового экрана, которую сама Холлис сочла чрезвычайно экстравагантной деталью декора.
— Я думаю это Уорхол. — Интересно, Уорхол рисовал когда-нибудь скандал
— Твою мать! Я должна была предположить нечто такое. Это в его стиле. Где он сам?
— Не здесь, — произнесла Холлис. — Он арендует дом в Хэмпстеде, для Анджелины и ребенка, они должны приехать из Аргентины.
Хайди взвесила в руке широкий хрустальный графин, извлекла из него пробку и принюхалась.
— Виски.
— Чистый джин, — сообщила Холлис, — без воды.
Хайди плеснула в стакан для хайболла на три пальца Кабинетного Скотча, выпила залпом, передернулась, поставила графин на место и хлопнула хрустальную пробку обратно в горлышко с угрожающе хрустящим щелчком. У нее был жуткий талант в таких вот вещах. Она к примеру никогда в жизни не проигрывала в дартс, но и никогда не играла в дартс просто бросая их как делали все остальные.
— Ты хочешь обо всем этом поговорить? — спросила Холлис.
Хайди выбралась из своей кожаной куртки, бросив ее рядом, затем стянула с себя черную футболку, оставшись в оливкового цвета лифчике, которые был похож на элемент военной формы больше, чем любой другой лифчик, из всех, что Холлис доводилось когда-либо видеть.
— Симпатичный лифчик.
— Израильский, — сказала Хайди. Она посмотрела вокруг, на содержимое комнаты.
— Господи Боже, — сказала она. — Обои как штаны Хендрикса.
— Я думаю это атлас. — На обоях были вертикальные зеленые полосы, бордовые, бежевые и черные.
— Я так и сказала, мать его, — произнесла Хайди. Затем поправила на себе Израильский армейский лифчик и села в жезлонг из желтого шелка.
— Зачем мы бросили курить?
— Потому что нам нелья было курить.
Хайди кромко вздохнула.
— Он в тюрьме. Гребанный урод. Залог вносить нельзя. Он сделал что-то с чужими деньгами.
— Я думала что продюсеры именно этим и занимаются.
— Они же не так этим занимаются.
— У тебя самой тоже проблемы?
— Ты шутишь? Мой брачный контракт толще чем гребанный урод в полный рост. Это его проблема. Мне просто надо было убраться нахер из Доджа.
— Я никогда не понимала зачем ты за него вышла.
— Это был эксперимент. А что насчет тебя? Чем ты здесь занимаешься?
— Работаю на Хюберта Бигенда, — сказала Холлис, давая понять насколько ей не нравится произносить это.
Глаза Хайди широко раскрылись. — Твою мать! На эту задницу? Ты же терпеть его не могла. Он же противен тебе до изнеможения. Почему?
— Похоже мне нужны деньги.
— Сколько ты потеряла?
— Около половины.
Хайди кивнула.
— Так же как и все остальные. Если только ты не доверил какому-нибудь долбанному уроду инвестировать от твоего имени.
— Ты не доверила?
— Ты шутишь? Церковь отдельно, государство, мать его отдельно. Всегда. Мне никогда не казалось что у него есть какие-то такие финансовые таланты. Не знаю с какого бодуна другие люди так думали. Знаешь что?
— Что?
— Тот, кого ты искал всю жизнь, никогда при встрече не скажет тебе что он именно тот, кого ты искал всю свою жизнь мать его! Те, кого кинул какой-нибудь мудак, почему-то этого не знают.
— У меня есть виски.
— Побудь моим гостем, — сказала Хайди. Потом улыбнулась. — Охренеть как я рада встрече с тобой! А потом она заплакала.
Eigenblich
Милгрим проснулся, помедитировал, принял душ, побрился, почистил зубы, оделся, подключил Нео к зарядному устройству убедившись что он включен. Вилка-адаптер для подключения электроприборов в Британскую сеть размером была больше, чем собственно зарядное устройство. Милгрим вышел из номера стараясь не смотреть на портновский манекен.
Спускаясь в бесшумном японском лифте на три этажа вниз он думал что поищет Холлис Генри в Гугле на макбуке, стоящем в лобби, но тот был уже занят.
В лобби, он чувствовал себя не вполне уютно. Ему казалось что он может выглядеть так, будь то собирается украсть что-нибудь, хотя не смотря на его помятую в полете одежду, он был уверен что не собирается. И на самом деле и не может, думал он, ступая на освещенную утренним солнцем Монмут Стрит. Нет необходимости. Во внутреннем кармане его куртки лежал конверт для документов, с тремястами британскими фунтами и он совершенно не представлял себе что мог бы их сегодня на что-нибудь потратить. Абсолютно новая ситуация для человека с его прошлым.
Наркотические зависимости вначале похожи на магических животных, карманных монстров, думал он поворачивая направо, по направлению к Севен Дайалс, на которой стоял обелиск с таким же именем. Они демонстрируют тебе экстраординарные трюки, показывают забавные вещи, которых ты больше нигде и никогда не увидишь. А потом включается какая-то тяжелая алхимия, которая уже принимает за тебя решения. А заканчивается все тем, что все, даже жизненно-важные решения за тебя принимают эти карманные монстры. И как говорил его лечащий врач в Базеле, интеллект их не дотягивает даже до интеллекта золотоых рыбок.
Он пошел в Каффе Неро, похожее на Старбакс, только вкуснее, которое сейчас было переполнено. Он заказал латте и круассан, которые привозили замороженными из Франции, а здесь выпекали. Его это не напрягало. Он увидел что женщина в костюме в тонкую полоску покинула маленький круглый столик и тут же занял его. Сквозь маленькую карусель снаружи было видно молодых парикмахеров, приступающих к работе в салоне Видал Сассун.
Поедая круассан он размышлял отчего Бигенд так заинтересовался дизайнерскими военными штанами. Он считал что хорошо умеет слушать, так чтобы люди не поняли этого, но мотивы и побуждения Бигенда ускользали от его внимания. Они могли быть просто агрессивно несовпадающими.