Нунивак
Шрифт:
Ветер шарил по нагромождению скал, ища, за что бы зацепиться. Он налетал на человека, неподвижно застывшего на тропе, и толкал его обратно вниз, на волны бушующего моря. Амирак стоял долго. На лицо упали первые капли, и вскоре заморосил частый мелкий дождичек — предвестник осеннего ненастья.
Амирак всё стоял. Он не знал, сколько прошло времени. Не смотрел на часы. Он не мог отвести глаз от светлого пятна — окошка, пока в нём не погас огонь. Амирак подождал. Сейчас появится человек, который сидит там. Но дверь не хлопнула. Ветер свистел у ног Амирака, толкал его в грудь, шевелил волосы. Кулаки сжимались, а в груди поднималась черная туча, застилая сердце, разум.
С глухим стоном Амирак шагнул к дверям домика и сильно рванул на себя. Петли из полусгнившей моржовой кожи выскочили, и вся дверь очутилась в руках Амирака. Он отбросил дверь, сделал два шага и уперся в стену. Нашарив в темноте вторую дверь, ведущую в комнату, Амирак сорвал и её и очутился рядом с кроватью. Сердце бешено колотилось, кровь шумела в ушах, как ураганный ветер.
— Это кто? — послышался слабый, испуганный голос Нели Муркиной.
Дрожащими пальцами Амирак нащупал в кармане спички и чиркнул сразу несколько штук о коробок. Слабый спичечный свет показался лежащим на кровати слепящим лучом маяка, и они зажмурились.
Пока спички горели, Амирак успел рассмотреть рыжую голову пароходной буфетчицы. Она глянула на Амирака испуганными глазами, прижалась к стене и натянула одеяло до подбородка.
— Ты что? — вскрикнула Неля, узнав Амирака. — Немедленно выйди вон!
— Извини, я подумал о тебе плохое, — забормотал Амирак, отодвигаясь от кровати.
Догоревшие спички обожгли пальцы Амирака, но он успел разглядеть не только буфетчицу, но и стол с остатками веселого пиршества, какие-то тюки, сваленные у стены.
Амирак никак не мог нащупать дверь в темноте и громко дышал.
Неля схватила фонарик со стола и направила луч на дверь.
— Вон дверь! — крикнула она испуганному Амираку. — Иди, завтра придешь…
Амирак вышел из комнаты. Как он мог подумать плохое? Что делать? Неля догадалась, с какими мыслями он ворвался к ней…
— Какая гадость! — взвизгнула буфетчица, откидывая одеяло. — Неужели ты с ним живешь? Сочувствую! Ведь здесь нет настоящих мужчин… Хорошо, что он убрался. Какой нахал!
Неля немного оправилась. Она брезгливо оглядела свою гостью и вдруг быстро соскочила с кровати.
— Убирайся отсюда! — крикнула она, кидая буфетчице сложенную на табурете одежду. — Да, я с ним живу! Я его люблю! Он самый лучший, и тебе этого не понять, грязная спекулянтка! На, забирай свои шмутки и уходи! И это забери! — Неля кинула испуганной женщине аккуратно перевязанный узел.
Буфетчица оделась при свете карманного фонарика и сердито сказала:
— Что это такое? Какой-то дикарь врывается в чужой дом, а ты выгоняешь человека на улицу! Куда я пойду в такую темень? Тут запросто можно свалиться в море… Нелечка, ну, не глупи… Продашь кофточки, ковры — денег огребешь… Хорошо? Ты меня оставляешь? Ну, не сердись. Не стоит из-за эскимоса расстраиваться. Получишь отпуск, приедешь в Сочи с деньгами, самостоятельная…
— Уходи! — крикнула Неля, суя в руки буфетчицы свертки и узлы. — Ой, дура я, дура! Чуть не поддалась… Воришкой едва не стала! У-у! Крыса пароходная! Выметайся из моего дома!
Буфетчица, видимо, поняла, что примирение не состоится. Она деловито собрала узлы, свертки и нагрузила на себя.
— Ну, Неля, пожалеешь, что выгнала Катьку! Пожалеешь! Глядите — честная попалась! На Чукотке! Тьфу! Да еще с эскимосом живет!
Амирак слышал ругань, крики, звуки борьбы, но не решался войти. Он стоял рядом с вырванной дверью и не знал, что делать.
Вдруг прямо на него метнулась чья-то грузная фигура и сказала:
— Отдайте фонарик.
Амирак робко вошел в комнату.
— Где её фонарик? — спросил он. — Она может в темноте свалиться в воду.
Неля молча сунула ему в руку длинный электрический фонарик. В комнате было темно, и Амирак, войдя снова, не видел лица Нели, но ясно мог представить, каким оно стало некрасивым от ярости и обиды.
Амирак попытался погладить по голове плачущую девушку и протянул руку. Он нащупал залитое слезами лицо и вдруг почувствовал, как мелкие горностаевые зубки впились ему в руку. От боли и неожиданности Амирак вскрикнул и отдернул руку.
— Что ты делаешь? — укоризненно сказал он. — От злости ты потеряла рассудок. Опомнись, и спокойно поговорим.
— Уходи! — ответила Неля. — Я тебя больше видеть не могу! Кто ты мне — муж?! — и она громко заплакала.
Амирак тяжело вздохнул и вышел из домика. Он споткнулся о сорванную дверь и кое-как её приладил, чтобы ветер не врывался в жилище.
Не разбирая дороги, он карабкался все выше и выше по склону. Ветер гнался за ним, ловя момент, когда можно будет свалить безумца, осмелившегося в такую темень и ветер лезть на гору. Мелкие камни срывались из-под его ног и летели вниз, скача по неровностям.
Амирак не пытался разобраться в своих чувствах. В эту минуту ему хотелось только подняться повыше — туда, где на нанесенном ветрами тонком слое почвы росли редкая трава и кустики полярной ивы.
Над головой ползли клочья туч. Амирак не видел их. Но чувствовал, как они оставляли на его лице, на руках стылую липкую сырость. Ревел вместе с ветром маяк. Пронзительный вой сирены раскалывал воздух, сверлил уши и уносился ветром на простор пролива. Когда звук замирал, вспыхивал яркий луч и за минуту делал полный оборот, хлестал ослепительным светом по мокрым скалам, запрятавшимся в камнях хижинам, по взбухшему от дождя пенному потоку ручья, по лицу Амирака, застывшему в мучительной гримасе обиды и бессильного гнева
Склон становился всё круче. Из-под ногтей сочилась кровь. Склизкие гранитные скалы, разрисованные белым птичьим пометом, таили опасность, грозили сбросить смельчака на острые обломки
Рассвет застал Амирака на горе. Ветер последним усилием стянул с вершины облачный покров, и Амираку открылся Берингов пролив, ещё хмурый после ночного шторма, но уже ожидающий солнца.
Красная полоса на небе светлела — солнце приближалось к черте горизонта. И вот первый луч ударил по глазам Амирака и заставил его прищуриться. Мокрые скалы заблестели, заискрились мельчайшие капельки воды в зеленой траве, на крохотных листиках полярной ивы.