Нунивак
Шрифт:
«Морж» осторожно подходил к берегу. Под прозрачной водой с плавающими бледными медузами зловеще поблескивали поросшие морской травой обломки скал. Иные даже небольшие суда предпочитали останавливаться на некотором расстоянии от коварного берега, но капитан «Моржа» Пахомыч не подчинялся обычным правилам, и ему почти всегда необыкновенно везло.
Таю и Рочгына стояли в толпе встречающих. Рита заметила их и замахала платком. Линеун разыскал глазами отца. Утоюк находился невдалеке от родителей Риты и всем своим видом старался показать, что нисколько не взволнован приездом сына.
Пассажиры сошли на берег, и тотчас Линеун и Рита попали в объятия родителей, многочисленных родственников и знакомых.
Со всех сторон им жали руки, обнимали, целовали. Линеун, смущаясь, бормотал:
— Да что вы, товарищи… Мы же только из соседнего колхоза прибыли, а вы нас чествуете, как зимовщиков с дрейфующей станции.
— В родное селение приехали, не куда-нибудь, — сказал старик Матлю. — В отчие края. Идете по тропинкам, проложенным прадедами, дедами и отцами. Где ещё вас могут так встречать, как не в родном Нуниваке?
Линеун глянул вверх. Змеясь среди скал, вверх вела тропка. Она то скрывалась среди каменных нагромождений, то лепилась тонким карнизом над крутизной. Тропа предков… Линеун шел по ней и оглядывался по сторонам, всё здесь было знакомо до мелочей. Ничто не изменилось с тех пор, как Линеун уехал из родного Нунивака в строительное училище в бухту Провидения. Вот только разве школа. Да, она сильно обветшала. Над жалким деревянным домиком старательно потрудились ураганы, дожди, снежные метели. Так же плачевно выглядели правление и магазинчик, в дверях которого стояла молодая женщина с ярко накрашенными губами. Она с любопытством оглядела Линеуна и задорно крикнула Утоюку:
— Добрый день, председатель!
— Кто она? — спросил Линеун у отца.
— Не видишь — продавщица, — хмуро ответил отец.
— Прости, я хотел спросить: откуда она у вас появилась?
— Из района. Откуда ей ещё быть? — пожал плечами Утоюк. — Кого пришлют, тем и довольны. Торговля — дело темное…
— А вот Рита Таю говорит, что ничего сложного нет в этой торговле, — сказал Линеун.
— А что ещё говорить ей? — махнул рукой Утоюк. — Ждали, ждали её родители, надеялись: приедет, будет в родном селении торговать. А она выбрала, где магазин побольше, где почище. Нехорошо она сделала. Обидно Таю и Рочгыне.
Линеун слушал и чувствовал в словах отца упрек себе.
— Она не сама выбирала, а её назначили, — вступился в защиту девушки Линеун. — Рита как отличница получила назначение в один из самых лучших магазинов округа. Кроме того, ходят слухи, что Нунивак в будущем переселится в «Ленинский путь»…
— Много ходит всяких слухов, — поторопился ответить Утоюк. — А Нунивак стоит.
В сенцах жилища родителей Рита раскрыла чемодан и вытаскивала подарки. Отцу она преподнесла новую курительную трубку. Подарок был не ахти какой — настоящий курильщик редко меняет трубки, но отцу понравилось, что дочка позаботилась о нём.
— А это тебе, дядя Амирак, — сказала Рита и протянула ему цветастый шелковый галстук. — Носи на радость твоей племяннице.
Амирак был растроган. Таю впервые за много дней увидел на лице брата подобие улыбки. С тех пор как Амирак выставил из домика продавщицы пароходную буфетчицу, Неля перестала с ним разговаривать. Да и Амирак, оскорбленный в своих лучших чувствах, не пытался примириться и далеко обходил неказистый магазин и даже делал нужные покупки не сам, а через приятелей.
Раздав подарки, Рита начала пытливо осматривать убогое жилище родителей. Здесь она впервые увидела свет, сделала первые шаги. И как ни старался Таю превратить своё жилище в современный дом, из всех углов выпирал старый дедовский нынлю, от которого давно отказались в других селениях.
Рита чувствовала непонятное волнение от свидания с прошлым. Она водила рукой по закопченным камням, составлявшим стены жилища, разглядывала отполированные от долгого употребления плоские камни для сидения, приподняла полог и увидела обстановку такой же, какой была в тот год, когда она уезжала в Анадырь. Затем в задумчивости прислонилась к столбу, поддерживающему свод крыши, обтянутой водонепроницаемой тканью.
Таю наблюдал за Ритой, и в душе его рождалось глухое раздражение против дочери. Почему она так внимательно всё рассматривает, как будто впервые попала в жилище эскимоса? У неё такой вид, точно она экскурсантка. Можно ли так себя вести в нынлю отца? Конечно, тут нет удобств, которые есть в настоящем деревянном доме, но такое жилище — единственное, которое может противостоять злым силам природы в этих скалах.
— Непривычно снова возвращаться в прошлое? — с усмешкой спросил дядя Амирак. — После «Ленинского пути» здесь всё равно что в кино.
— Нет, мне очень приятно всё это снова видеть, — медленно сказала Рита, оглядывая тесное помещение. — И как-то больно на сердце, что вы всё ещё продолжаете жить в таких условиях… Современный человек не должен так жить. Вот у нас в «Ленинском пути» председатель Кэлы говорит: в коммунизм надо войти с высоко поднятой головой. А каково вам? Тут и выпрямиться нельзя как следует…
— Правильно, племянница! — сказал Амирак. — Вот я им и говорю: надо переезжать туда, где можно строить настоящие дома, где можно жить по-человечески!
— Боюсь, что ты и там не возьмешься за ум, — едко заметил брату Таю. — Почему ты вчера отказался выйти в море?
— Потому что я не член вашего колхоза, — грубо отрезал Амирак. — Мне нездоровилось.
— Идите чай пить, — громко сказала Рочгына, предотвращая ссору, назревавшую между братьями.
За чаем Амирак преувеличенно подробно расспрашивал Риту о жизни в «Ленинском пути». Не подозревая ничего, Рита возбужденно рассказывала обо всём. И о том, как по рельсовому пути возят жир от разделочной площадки к автоклавам.
— Всего один человек работает. Нажимает на кнопку, а лебедка крутится от электростанции… А ещё на другом берегу лагуны выстроили звероферму. Смешные такие лисята! Недавно привезли голубых песцов. На самом-то деле они не голубые, какие-то серые… В больнице поставили новый рентгеновский аппарат… Комсомольцы селения решили приготовить концерт к осенней олимпиаде… Репетируем тайком, чтобы сделать сюрприз. Вы-то, наверное, приедете… — Рита раскраснелась от горячего чая и рассказа. — Отец, там ждут твоих новых песен. Рыпэль хочет посостязаться с тобой…