Нянечка для соседей
Шрифт:
О, Господи.
— Правда? Когда?
— Во втором акте.
Я прикусываю губу.
— Почему я должна возражать?
— Потому что большинство людей возражают, Бет, — огрызается он, гнев проникает в его тон.
— Неужели? Кто?
— Мои родители. Большинство моих бывших подружек. Почти все женщины, которые мне когда-либо нравились. — Он показывает на пояс своих брюк. — Пару минут назад я тряс тем же членом, который ты сосала прошлой ночью, перед толпой других женщин. Тебя это не злит?
— Не помню, чтобы я подписывала эксклюзивный договор,
Он ничего не говорит, его глаза впиваются в мои, в поисках лжи. Я едва могу дышать. Такое чувство, что это крошечная каморка становится все меньше, смыкаясь вокруг нас, словно ловушка в стиле Индианы Джонса.
Внезапный, тяжелый стук в дверь нарушает нарастающее напряжение, и я подскакиваю на месте.
— Чувак, пять минут до выхода, — кричит кто-то из-за двери. — Пошевеливайся.
— Отвали, — отвечает Сайрус, не сводя с меня взгляда. Я чувствую, как румянец заливает мои щеки.
— Эмм, — я тянусь к дверной ручке. — Я думаю, мне нужно… идти. Эм. Увидимся, завт…
Он делает еще один шаг ближе, прижимая меня к стене. Его пряный аромат наполняет воздух. Сдавленный стон вырывается из моего горла, и его кадык подпрыгивает.
— Ты думаешь, это было горячо? — спрашивает он.
— Н-ну, да? В этом-то и весь смысл, не так ли? Я… — Я заикаюсь, когда он берет мою руку и проводит пальцем по линиям моей ладони.
— И ты не возражаешь? — спрашивает он, его голос смягчается.
— Я думаю, мы уже выяснили, что мне плевать, что ты трясешь своим членом на публике. Это было бы довольно лицемерно, учитывая, как я наслаждалась, глядя на это.
— Но что насчет Ками? — протестует он.
Я моргаю.
— Что насчет нее?
— Когда ты впервые пришла в нашу квартиру, ты хотела забрать ее, — напоминает он мне. — Очевидно, что ты не можешь этого сделать, поскольку она не моя, но… ты все еще позволишь мне хотя бы играть с ней? — Его большой палец поглаживает внутреннюю сторону моего запястья.
Я смотрю на него, как на идиота.
— Я не могу запретить тебе играть с Ками, Сай. И я ни за что никогда этого не сделаю. — Он смотрит неуверенно, как будто не верит мне. У меня начинает першить в горле. Неужели он и правда думает, что его работа делает из него морального извращенца, которого нельзя подпускать к детям? — Множество родителей раздеваются, как правило, чтобы поддержать своих детей. Это не делает их плохими родителями. До тех пор, пока ты не приведешь ее сюда на день «Возьми своего ребенка на работу»[28], я не понимаю, какое отношение твоя работа имеет к Ками.
Несколько секунд он ничего не говорит, продолжая водить пальцами по моей ладони. Затем его хватка смыкается вокруг моего запястья. Не отрывая своих темных глаз от моего лица, он наклоняет голову и прижимается своими губами
Это жесткий, горячий, внезапный поцелуй, и он замыкает что-то в моем мозгу. Он сразу отключается. Сердце бешено колотится в груди Сайруса. Я прижимаюсь к нему, желая большего, но он отстраняется, не дав мне полностью осознать происходящее.
— Тебе понравился танец, — бормочет он в мой открытый рот.
Я киваю, задыхаясь, и он наклоняется так, что его губы касаются моей щеки.
— Ты хочешь ощутить шоу в полном объеме? — тихо спрашивает он, его дыхание согревает мои волосы.
— Да, — шепчу я. Жар разливается у меня между ног. Я даже не знаю, что это за полный объем, но в данный момент этот человек может сделать со мной практически все, что угодно, и я, вероятно, буду умолять о большем. Моя кожа пылает. Я дрожу рядом с ним.
Он слегка улыбается, затем поворачивается и отпирает дверь, распахивая ее. Взяв меня за руку, он ведет меня обратно в раздевалку. К счастью, все уже полностью одеты, в одинаковых серых костюмах. Когда Сайрус ведет меня в коридор, нас несколько раз окликают, но мы оба не обращаем на это внимания. Может быть, я просто веду себя как дурочка, но тот факт, что он держит меня за руку на глазах у всех своих коллег, заставляет мое сердце трепетать.
Мы выходим в коридор, и он хватает меня за бедра, притягивая к себе.
— Последний вопрос, — говорит он, его глаза сверкают. Я молча киваю. Трудно поверить, что это тот же самый человек, с которым я разговаривала десять минут назад. Как будто туча над его головой рассеялась и вся жесткость и напряженность исчезла, а он снова стал тем самым кокетливым, обворожительным человеком.
Он наклоняется ближе.
— Какое на тебе нижнее белье?
— Я… что?
Его рука скользит вверх по изгибу моего бедра, сжимая мою талию.
— Я планирую немного поиграть с тобой. Не хочу, чтобы ты случайно показала зрителям свои трусики. В этом и заключается моя работа. — Сквозь ткань моего облегающего платья он находит тонкое кружево моих стрингов, проводит по нему пальцами, словно проверяя, есть ли оно на самом деле. — На ощупь они довольно хлипкие. Думаю, мне придется импровизировать.
У меня отвисает челюсть. Он усмехается, наклоняясь, чтобы поцеловать мою отвисшую челюсть.
— Скоро увидимся, — бормочет он. — Я буду скучать по тебе.
ГЛАВА 32
БЕТ
Я возвращаюсь к своему столику на трясущихся ногах. Большинство гостей уже на своих местах, болтают, фотографируются, потягивают напитки. Все танцоры покинули зону отдыха, и сцена снова погрузилась во тьму.
Бенни занят перепиской под столом. Я плюхаюсь на сиденье рядом с ним и беру свежий напиток, стоящий на моем месте, помешивая его соломинкой.
— Антонио прислал обнаженную фотографию? — спрашиваю я непринужденно, делая глоток. Холодный и сладкий напиток, проскальзывает мне в горло и сковывает льдом внутренности. Я делаю еще один глоток, затем просто достаю кубик льда и кладу его в рот. Мне нужно остыть.