Няня для бандита
Шрифт:
– Все никак не могу забыть о тете Рэй, – призналась я. – Не могу выбросить из головы ее последних минут, когда... Простите меня, что не вызвала врачей..
– Это бы ей не помогло, сингиин. Пуля попала в сердце, ее уже было не спасти. Ты сама это видела.
– Сочувствую вам. Наверное, она была для вас как мать. Для вас это большое горе, я понимаю. Примите мои соболезнования.
Даниэль вздохнул и ушел к окну. Словно осматривая двор на предмет непрошенных гостей. Но на самом деле он боролся с горечью в душе.
– Скажи мне, сингиин...
– Да. Что вы хотели узнать?
– Что она тебе сказала перед смертью? О чем с тобой говорила тетя Рэй? Я ведь слышал – она что-то тебе сказала…
Я задумалась и еще раз прокрутила в голове тот короткий разговор. Мне было важно понять, стоит ли рассказывать всю правду до конца и может ли это как-то навредить мне самой и Миве.
– Она... она сказала мне, что прожила хорошую жизнь. Тетя Рэй призналась мне, что... она жалеет, что не успела вырастить Миву. Она говорила, что хотела увидеть ее взрослой, но теперь понимает, что этой мечте уже не сбыться... – Сато глянул через плечо, но ничего не сказал. Он просто смотрел на кафельный пол и мелко кивал подбородком в знак понимания. – А еще она сказала, что ей страшно, что не на кого оставить девочку... Она хвалила вас. Говорила, что вы хороший отец и... в целом добрый человек... хотя и бываете жестоки... – говорила я осторожно, боясь вызвать бурю негодования. – И все же тетя Рэй понимала, что в одиночку вам будет трудно справиться с воспитанием ребенка. И что вам нужен человек, который... который... – умолкла я, потому что к горлу подступал ком. Мне было трудно закончить предложение.
Но Сато повернулся ко мне и тихо спросил:
– Так что же сказала тетя Рэй?
– Она сказала, что... теперь за Миву отвечаю я. Что она хочет видеть меня защитницей этой девочки. И... тетя Рэй очень сожалела о том, что у вашей дочери нет… нет...
– Нет матери? – догадался Даниэль. – Она сказала, что Миве нужна мама? Так ведь?
– Да, – кивнула я. – Да. Она так и сказала. Она говорила, что ей жаль, что так случилось с... Мари. Это ваша покойная супруга, я так полагаю.
И он снова молчал в ответ, лишь тяжело дыша. Я ясно ощущала, что затронула в его душе болезненные струны. И этот звук буквально парализовывал якудзу.
– Хорошо, – выдохнул он и подошел ко мне на расстояние вытянутой руки. Я стояла в мягких тапочках и в банном халате – смотря на него снизу вверх, затаив дыхание. Все ждала, что же он скажет. – С этого дня я буду платить тебе вдвое больше... И все, что я прошу – сделай так, чтобы Мива не плакала. Чтобы она чувствовала поддержку, нормальную опеку... Не знаю, как это объяснить по-человечески...
– Вы хотите, чтобы я стала для нее новой няней?
– Именно так, – ответил Даниэль и неожиданно взял меня за плечи. От этого я невольно вздрогнула и по привычке съежилась, ожидая какого-то подвоха. Но его дальнейшие слова меня приятно удивили: – Знаю, сперва я был против и запрещал тебе приближаться к Миве. Но ситуация резко изменилась. Теперь мне просто некому доверять... Придется поверить тебе и надеяться, что ты меня не подведешь. Ты ведь не подведешь? Ты обещаешь мне заботиться о Миве, как о собственном ребенке?
– Я... – пересохло у меня в горле. – Да. Да, конечно, мистер Сато. Я сделаю все, что от меня зависит. Я буду стараться.
– Пока что ты не заслужила моего доверия, – сжал он немного пальцы, и я почувствовала холодок на спине. – Так что я буду за тобой приглядывать, – нахмурился Даниэль, отчего его взгляд стал еще пронзительней. – Смотри не глупи, сингиин – помни свое место. Ведь если с моей дочкой что-то случится... ты будешь отвечать за это головой.
Глава 8
Неожиданно для себя я стала няней дочери бандита. С одной стороны, это сулило вдвое больше денег. А с другой – вдвое больше ответственности. И если раньше мистер Сато мог наказать меня за любую мелочь, теперь у него поводов предъявить ко мне претензии станет ровно в два раза больше. Мне предстояло оживить в себе то, что благополучно дремало многие годы – свои материнские инстинкты – то есть то, что я по назначению никогда еще не использовала. То, что пылилось в закромах моей души и раньше казалось чем-то вроде никому не нужной реликвии или попросту рудимента. Части меня, которая дана природой, но я ее не могла использовать – моя жизнь складывалась совершенно иначе. В ней не было места для мужа, ребенка, семьи. И тут вдруг...
– Привет, – спустилась ко мне Мива и стала за спиной, пока я мыла посуду. – Что делаешь?
– Я? Ну, я мою посуду. А что? Ты что-то хотела? Тебе что-то нужно?
– Да нет... – пожала она плечами. – Просто…подумала, вдруг тебе захочется взглянуть на мою комнату... Ты ведь ее не видела еще, так ведь?
– Хочешь показать мне свою комнату? – вытерла я руки полотенцем и стала снимать с себя фартук.
– Да, – так и блестели карие глазки от предвкушения.
– Ну... хорошо, – ответила я без задних мыслей. И Мива в тот же миг схватила меня за руку, чтобы потащить наверх.
– Ура-а-а-а-а! Кла-а-а-ас!
– Малыш, подожди! – едва успевала я ступать по лестнице, пока девчушка стучала ногами по ступенькам, словно отплясывая чечетку.
Она завела меня в комнату и стала с ходу проводить экскурсию.
– Вот это моя кровать, – говорила Мива, – тут я сплю. – А вот это мой стол, за ним я рисую и делаю скучные задания. Осторожно! – вскрикнула девочка, когда я наступила на игрушку.
– Ай! – подскочила я от колющей боли и подозрительного хруста пластмассы. – Блин! Я ее сломала!
– Чш-ш... – заговорщицки шипела Мива. – Положим ее за диван. Я так постоянно делаю.
– О... Спасибо. Только папе лучше не рассказывай, хорошо?
– И ты тоже, – шепнула она, и мы обе засмеялись. – Кстати, а ты видела мой аквариум?
– Аквариум? – огляделась я. – А... вот же он. Такой большой.
– Это еще мама мне купила. В нем или сто, или... тысяча литров, по моему.
– Скорее, сто, я думаю.
– Наверное, – хихикнула Мива. – Смотри, это Мандо, – ткнула она пальцем в рака-отшельника, который тут же спрятался в свой домик. – Он не особо компанейский. А этот зеленый лягушонок – Грогу. Он забавный, – стучала девочка пальцем по стеклу. Но Грогу сидел на месте и никак не реагировал. – Наверное, он стесняется тебя, Софи.
– Хм, какой стеснительный... А как вот этого зовут? – показала я на вальяжную золотую рыбку.
Но Мива меня поправила:
– Не его, а ее – это девочка.
– О, понятно.
– Это Джина. Просто она крупная от природы. Широкая кость.
– А... я так и подумала. Такое бывает.
– Поэтому ей трудно найти парня. Все ее боятся.
– Бедняжка… – жалела я Джину, прислонив к аквариуму палец. Но Джина тут же вероломно клюнула стекло, будто пыталась укусить меня за руку. – Ого! Какая агрессивная.