Няня для сурового папы

Довлатова Полина

Вдруг воздух резко вышибает у меня из лёгких. На миг теряюсь, потому что не понимаю, как оказалась прижата спиной к прохладному кафелю. Осознаю лишь то, что прижимает меня к нему Миша. А спереди моя грудь распластывается об его.

Бёдра, сжимаемые какой-то силой, начинают скользить вверх, пока ноги не оказываются переброшены за поясницу Бурого.

Воздух, который только что вылетел из моих легких из-за удара, вновь попадает мне в рот. Только делаю я это не сама. Его вдыхает Миша, протолкнув свой язык глубже и коснувшись моего.

Мои

пальцы машинально сжимают его плечи, сердце, которое и без того колотилось как ненормальное из-за паники, теперь разгоняется со скоростью сапсана и колотится о рёбра, создавая практически болезненные ощущения.

Вкус Бурого проникает в меня вместе с воздухом. Каждое движение его языка вдыхает в меня новую порцию, а следующее движение — забирает. Я мычу ему в рот, непроизвольно царапая ногтями плечи и спину.

Чувствую, как его горячая ладонь касается моих рёбер. Грубые пальцы медленно скользят вниз, оставляя за собой дорожку мурашек по коже. Поддевают резинку белья… И раньше, чем я успеваю сообразить, что происходит, Бурый вдруг резко отстраняется от меня вместе с тем дёргая трусы вниз.

Шок от происходящего застилает рассудок и вводит в полнейший ступор. Я просто продолжаю стоять и смотреть на Мишу, делая вдохи и выдохи — теперь уже самостоятельно. Лишь через мгновение осознаю, что Бурый, быстро подхватив душевой шланг начинает поливать мои бёдра и живот. Так же быстро он просто отводит пальцами ткань лифчика и споласкивает под ним.

Мне трудно анализировать происходящее. Я даже толком шевелиться не могу. В какой-то миг мне кажется, что кадык у Миши на шее дёргается, когда он смотрит на мою грудь, но я не уверена, что это мне просто не мерещится.

В себя прихожу только в тот момент, когда Бурый прекращает меня поливать, выключает воду и весь мокрый вылезает из ванны.

— Пойду… принесу мазь, — выдавливает хрипло, после чего ставит душ на крепление и быстро выходит из ванной комнаты, оставив меня стоять у стены в полнейшем шоке.

Глава 19

— Ты долго там сидеть собираешься? Время почти двенадцать! — раздаётся громкий стук в дверь, а затем голос Бурого.

— Уходите! Я отсюда не выйду! — вместо того, чтобы встать с постели, сильнее зарываюсь в одеяло с головой.

— Рано или поздно тебе всё равно придётся выйти, Марья Алексевна. В туалет, например, или поесть.

Желудок будто назло начинает урчать и болезненно сжиматься. Вчера после инцидента с муравьями я так и не поела нормально. Пока укусы намазала, пока Бурый всех муравьев в спальне пылесосом собрал… А после мне и есть особо не хотелось. Только от стыда умереть.

Боже, ну только со мной могло такое приключиться!

— Я не голодна! — нагло вру, лишь бы не выходить и не смотреть Мише в глаза.

Как я могу смотреть ему в глаза? Вчерашний поцелуй у меня из головы до сих пор не выходит. Поцелуй всего-то для того, чтобы меня успокоить, а я до сих

пор ощущаю Мишин вкус у себя во рту. И до сих пор помню, как его пальцы касались моей кожи, когда он тянул вниз мои трусы…

Машинально дотрагиваюсь пальцами до губ. Затем трогаю те месте, где вчера были руки Бурого. Они словно всё ещё горят…

— Ты там ревёшь что ли?

— Я?! Вот ещё!

Лучше ему не знать, чем я тут занимаюсь, точнее, о чём думаю.

— Тогда поднимай свою покусанную задницу с постели и тащи её сюда!

Я аж подскакиваю на кровати, когда Бурый напоминает про мои в очередной раз пострадавшие места.

— Можно об этом не говорить вообще?!

— Можно. Если выйдешь. И, кстати, не забывай, что ты у меня так-то няней работаешь. Но раз уже ты немного покалеченная няня, впрочем, как и большую часть времени, то сделаю тебе сегодня поблажку.

— Какую поблажку?

— Нууу… Раз ты ничего не приготовила на обед и отказалась от завтрака, можно сказать, в постель, то поедем обедать в кафе. Я девочкам давно обещал. Так что, чем не повод?

От разговоров о еде мой желудок снова издаёт громкое урчание и болезненно сжимается. Сразу в воображении возникает уютная атмосфера со столиками и тарелками с большими порциями.

Господи, как же есть хочется!

— Ау, Марья Алексевна? Ты меня слышала? Едем в кафе. Мы с девочками уже собрались. Осталось только тебя дождаться. Даём тебе пятнадцать минут и уезжаем. Хорош там соплями подушку протирать.

За дверью слышатся удаляющиеся шаги, а где-то в глубине дома топанье детских ног. Очевидно, девочки суетятся, собираясь ехать.

Я тяжело вздыхаю.

Мне всё равно придётся выйти. Это глупо, сидеть тут и голодом себя морить. Конечно, можно дождаться пока Бурый и девочки уедут, приготовить поесть и снова закрыться в комнате. Но это, наверное, ещё больше по-идиотски.

Кому нужна няня, которая мало того, что постоянно попадает в неприятности, так ещё и не работает, а в комнате отсиживается? Я вообще тут на птичьих правах по факту.

Желудок снова издаёт противный звук, и я, наконец, поднимаюсь с постели. Плетусь к чемоданчику и достаю оттуда свой любимый свитер с открытыми плечами и джинсы на высокой талии.

Настроения прихорашиваться нет, так что я просто собираю волосы в высокий хвост, оставив пару завитков на висках. И провожу блеском по губам.

Когда я выхожу из спальни, Миша с девочками уже одетые стоят у входной двери. Причём в Мишинах руках моя куртка, которую он мне тут же протягивает.

— Привет, затворница. Ты вовремя. Хотя мы прождали тебя лишние… — смотрит на наручные часы, –… три минуты. Вычту их из твоей зарплаты.

— Вообще-то вы мне не платите, — прикусив губу, забираю куртку из рук Бурого. В этот момент наши пальцы соприкасаются, по моему телу проходит электрический разряд. Я нервно сглатываю и быстро одёргиваю ладонь. Затем также быстро натягиваю куртку на себя.