Няня для сурового папы
Шрифт:
Фууу… Ну, когда же выветрится этот жуткая рыбная вонь?! Такое ощущение, что она мне даже в кожу въелась.
Машинально ёжусь от воспоминаний о том, как несколько часов назад по мне прыгала умирающая рыба и ползали червяки.
Чтоб я ещё раз поехала на чёртову рыба…
–Ааааа! — взвизгиваю и подпрыгиваю на месте, почувствовав, как в тёмном коридоре моей спины кто-то неожиданно касается, а когда я начинаю орать и брыкаться ещё и зажимает рот ладонью.
— Тихо ты, сумасшедшая, — тут же над ухом раздаётся Мишин голос, и я
— Ты… охренел что ли?! Я чуть копыта от страха не двинула, — шиплю на него, понизив голос.
Вместо ответа Бурый приспускает халат с моего плеча и целует, отчего мурашки расползаются по телу, а внизу живота закручивается тугой горячий узел.
— Миш, не надо… Я вся рыбой воняю… — передергиваю плечами, потому что мне самой некомфортно от того, что он сейчас чувствует не мой запах, а вонючий рыбный аромат.
Нет так я себе всё это представляла. Вот вообще не так…
— Ничего ты не воняешь.
— Нет, воняю! Пойдём лучше спать! — резко поворачиваюсь к нему лицом.
— Не пойдём. У меня другие планы на сегодняшний вечер и ночь.
— Да? И какие же? — тяжело сглатываю, потому что… ну, как-то не хотелось бы свою первую ночь с фактически мужчиной мечты провести, воняя рыбой.
— Сейчас узнаешь. Иди за мной, — Миша тянет меня к лестнице и через минуту мы оказываемся внизу, у входной двери.
— Куда мы? — выгибаю бровь, наблюдая за тем, как Бурый обувается. — Надеюсь, не в баню опять?
— Лучше. Давай, не стой как истукан. Сапоги напяливай и пошли.
Подозрительно покосившись на этого бородатого конспиратора, всё же сую голые ноги в сапоги.
— Полотенца! — выпаливаю, смотря как он хватает с полки, очевидно, заранее заготовленные полотенца и открывает дверь. — Так мы всё-таки снова идём в чёртову баню!
— Не совсем так. Это не просто баня. Это японская баня. Или фурако, как правильно говорится.
Да хоть хренако! Не хочу я туда идти, с меня впечатлений от рыбалки хватило по самые гланды.
Мы выходим из домика, где в нескольких метрах от нас стоит та самая овальная деревянная купель, с зажжёнными вокруг фонариками. Сейчас она наполнена водой и от неё исходит пар, который становится практически белоснежным из-за минусовой температуры на улице.
— Ты что, всё это подготовил, пока я девочек укладывала?
— Ага. А когда нам ещё предвидится насладиться фурако? Нужно использовать возможность. Идём, пока не замёрзла, — Миша тянет меня за руку по деревянной дорожке, ведущей к купели, но я торможу, уперевшись пятками в пол.
— Подожди! Я же не в купальнике, а в белье! Ты не предупредил, что мы будем… эмм… купаться!
— Боже ты мой, Маша, да кто тебя здесь видит? Наш дом самый крайний и сейчас ночь. Никому не нужна твоя задница в белье. Кроме меня, разумеется, — наглая бородатая ухмылка растворяет все последние сомнения, и я снова делаю шаг вперёд вслед за
Я всегда удивлялась — в чём прикол, морозить уши, сидя в горячей воде на холоде. Некомфортно же. Но сейчас, когда мы оказываемся в уютном чане, тепло воды и пар, исходящий от нее, согревает настолько сильно, что ни лицо, ни голова не ощущают холода.
А ещё в воде плавают какие-то травы, потому что в воздухе витает бесподобный аромат. Я даже запах рыбы перестаю ощущать. Поразительно просто…
— Ну как, нравится? — спрашивает Миша, погружаясь в купель следом за мной и усаживаясь рядом.
От соприкосновения с его кожей под водой мне становится ещё горячее. И к запаху ароматных трав примешивается родной хвойный аромат.
— Это однозначно круче, чем ловить рыбу в проруби или тухнуть под сотней градусов пока тебя лупят веником — поднимаю лицо вверх, чувствуя, как на него успевают осесть снежинки, прежде чем быстро растаять.
— Я знал, что ты оценишь, — усмехается Бурый и приобняв меня за талию, притягивает ближе к себе. — Хотя на мой взгляд, у всего, что ты перечислила есть своя романтика.
— Что романтичного бить другого человека ветками? — поворачиваю голову в его сторону, отчего наши носы соприкасаются.
— Смотря, что за человек. Если у этого человека очень… милая, маленькая, аппетитная задница, то это приобретает очень даже сильные романтичные черты.
— То есть, ты всё-таки признаёшь, что моя задница тебе изначально понравилась, и никогда не казалась тебе костлявой?
— Каюсь. С самого первого дня на неё засматривался, — усмехается, приложив руку к груди, затем кладёт пальцы на мою щёку и ведёт вниз к подбородку, оставляя влажный след. — Трудно было не смотреть.
— А я-то думала, почему ты так грубо себя вёл. А это, оказывается, твой метод самоконтроля, — бубню нечленораздельно.
Вроде Миша ничего особенного не делает — всего лишь прикасается ко мне и, причём, довольно осторожно. А меня внутри всё равно начинает колотить, и температура в купели, кажется, возрастает минимум до девяноста градусов.
— Типо того. Не буду тебя разубеждать, а то обидишься, вылезешь из бочки, навернёшься на льду и отобьёшь себе копчик. И вся романтика коту под яйца.
— Знаешь что, ты… — проглатываю остаток фразы, потому что в этот момент Миша вдруг наклоняется вперёд и целует меня в щёку. После скользнув губами к уху, прикусывает мочку.
Его борода колется и щекочет одновременно. Я невольно прикрываю веки, наслаждаясь ощущениями. Стараюсь не думать о том, что будет дальше. И самое главное как это будет, чтобы не ударяться в панику. Сердце и без того грохочет на ультраскорости. Так громко, что кажется его слышит не только Бурый, но и жители всех соседних домиков.