Няня для сурового папы
Шрифт:
Я невольно выгибаюсь и стону, когда Миша кладёт руку мне на грудь и чуть сжимает. Затем давит сильнее, пока крупная дрожь не проходится по всему телу, вынуждая меня сильнее гнуться и ловить ртом воздух.
Его губы прокладывают дорожку из поцелуев от моего уха к плечу, затем спускаются ниже. Зубами он прихватывает кожу на моей груди, а его пальцы тем временем поглаживают внутреннюю поверхность бёдер.
Мои веки невольно закрываются от удовольствия. Я почти ничего не соображаю в тот момент, когда колючая борода проходится по коже моих ног, а потом горячее дыхание опаляет между ними.
— Стой! Что ты делаешь?! — в панике подрываюсь на лопатки, пытаюсь оттолкнуть Бурого, но он крепко держит мои ноги, а второй рукой убирает руки.
— Хочу, чтобы ты с самого первого раза знала, насколько это бывает хорошо.
От первых движений его языка у меня сносит крышу.
Я в буквальном смысле схожу с ума, потому что не ожидаю столкнуться с таким острым наслаждением.
Горячее и тягучее, острое и невыносимое. Оно маячит на границе с болью. На границе с чем-то бесконтрольным.
Я изо всех сил пытаюсь сдерживаться и не кричать, потому что мы в доме не одни. Но стоны невольно растекаются волнами по комнате и теряются в стенах.
Я выгибаюсь. Пальцами сжимаю простыню. Кусаю губы. Схожу с ума.
А его язык всё продолжает двигаться, пока бешеный импульс удовольствия не скручивает моё тело и не заставляет его биться в конвульсиях.
Я делаю глубокий вдох и выдыхаю вместе с громким стоном. Перед глазами рассыпаются искры, а тело словно превращается в жидкий огонь и полностью сливается с постелью, будто я проваливаюсь в неё.
Не знаю, как и в какой момент Миша снова оказывается сверху на мне.
Острая боль резко сменяет удовольствие. Я настолько не ожидаю такого контраста, что резко взвизгиваю, но Миша накрывает мой рот губами, чтобы заглушить крик. По щекам невольно текут слёзы. Бурый аккуратно стирает их пальцами.
На какой-то миг меня одолевает паника. Мне кажется, что боль повторится. Я инстинктивно зажимаюсь, напрягаюсь всем телом, но Миша начинает поглаживать пальцами сначала мои руки, потом ноги, спину. Губы продолжают целовать и собирать с щёк мои слёзы.
Постепенно боль стихает. Тело расслабляется, и болевые ощущения уходят.
— Всё… закончилось? — спрашиваю чуть слышно.
— Почти, — сдавленно смеётся Бурый.
Я заглядываю ему в глаза и вижу тонну напряжения. Пот на лбу сверкает, а губы плотно сжаты.
Его рука, только что поглаживающая мою спину, опускается вниз, втискивается между нашими телами, и ложится на то самое место, где ещё недавно меня ласкал его язык.
Палец начинает кружить между ног, а следом я ощущаю плавное движение внутри себя и толчок.
Дыхание перехватывает от этого ощущения наполненности.
— Больно?
— Ну… как тебе сказать. Приемлемо.
— Придётся потерпеть. От первого раза фанфаров особых ждать не приходится.
— Я знаю. Не такая уж я и зелёная, как ты обо мне думаешь. Тем более свои фанфары я и так уже получила несколько минут назад, — тут же краснею от собственных слов. Особенно, когда в ответ получаю Мишину ухмылку.
Пытаюсь отвести взгляд, но он обхватывает меня за подбородок и снова разворачивает к себе.
— Постараюсь долго тебя не мучать.
— Ты меня не мучаешь. Мне… даже приятно. Не смотря на то, что немножечко больно…
Снова толчок.
Я откидываюсь головой на подушки и вслушиваюсь в ощущения. Меня буквально растягивает и переполняет. Я не думала, что это настолько интимно чувствуется. До дрожи и до какого-то безумия. Будто другой человек в прямом смысле стал частью меня.
Скрип кровати отдаётся в ушах. Мои тихие вздохи смешиваются с Мишиным хриплым дыханием. Я хватаю его за плечи и притягиваю ближе к себе, будто пытаюсь удержаться за край реальности. Чувствую его пульсацию внутри себя. Слышу хриплый выдох возле своего уха и покусывания на коже.
Мне хочется сделать вдох, но грудь будто раздробило на части от ощущений, и лёгкие перестали работать. Поэтому я просто целую. Целую Мишу и думаю о том, как бы не задохнуться. Как бы сейчас не сойти с ума.
А он целует меня в ответ и делает выдох мне в рот, наполняя легкие воздухом, а мое тело жизнью.
Глава 34
Почему так сильно печёт щеку?! Точнее обе щеки?
И тело всё как-то сильно ноет и словно гудит.
Кряхтя, вытягиваю руку, пытаясь улечься поудобнее и в этот же момент постель подо мной неожиданно начинает двигаться.
Резко распахиваю глаза и, наконец, понимаю, что лежу вовсе не на постели. То есть не совсем на ней. Я лежу на Мише, который лежит на постели.
Одну мою щёку печёт от того, что я прижимаюсь к его горячей груди, а вторую, потому что лучи солнца, проходя сквозь стекло окна, уж больно яростно не по-зимнему греют кожу.
Ну, и, наверное, не имеет смысла уточнять тот факт, что тело моё гудит и ломит от того, что прошлой ночью произошло между мной и Мишей. В этой самой постели…
Господи-боже-мой!
— Проснулась? — тёплая рука, лежащая на моей спине, вдруг оживает и начинает неторопливо меня поглаживать.
Хриплый голос отдаётся мягкой вибрацией в груди. Сердце мигом разгоняется до сумасшедших скоростей, а краска смущения обжигающей волной опаляет щёки и шею. Хоть Бурый на меня сейчас и не смотрит — точнее, я не вижу, смотрит он или нет, так как продолжаю лежать у него на груди. Но всё равно воспоминания о том, что случилось между нами, порождают смущение и неловкость.
Потому что… я совершенно не знаю, как себя теперь с ним вести! В смысле, после всего, что было…