Няня для сурового папы
Шрифт:
— Кирилл, я не поеду, — качаю головой и машинально делаю шаг назад.
Нервно сглатываю, потому что у меня нет чёткого плана, что говорить дальше. А ещё я понимаю — что бы я сейчас ни сказала, Кирилл всё равно не примет это и психанёт. Что собственно сейчас и происходит.
— Что значит не поедешь?! Я сказал ноги в руки и мухой на заднее сидение! Дома остальное обсудим.
— Обсудим… когда я вернусь.
Прикусив губу, смотрю как Кирилл упирает руки в бока и, опустив голову, шумно выдыхает.
— Ты вообще в курсе,
— Я знаю. Я… ненадолго. Хочу остаться ещё на неделю. Не больше. А потом вернусь. Пока позанимаюсь дистанционно. Ты ведь знаешь, что я никогда не пропускаю занятия.
— Я сейчас, Маша, уже ни в чём не уверен.
— Кирилл, пожалуйста, поверь мне. Дай мне право решать самой. Мне восемнадцать лет, в конце концов! Я ведь совершеннолетняя!
— Возраст поступками определяется, Маша. А судя по твоим поступкам, ты не выросла ещё.
— Так и позволь мне вырасти, Кирилл! Если ты и дальше будешь контролировать каждый мой шаг и не давать самостоятельно принимать решения, этого никогда не произойдёт!
— Вот только не начинай эти речи подросткового характера!
— Я не подросток! И это не речи подросткового характера!
— А очень похоже, Маша. Реально похоже на обыкновенный подростковый бунт. Ты воспринимаешь мою заботу о тебе, как что-то негативное, хотя я просто пытаюсь уберечь тебя от ошибок. Мне не плевать на твою жизнь и твоё будущее!
— Ты слишком сильно пытаешься меня уберечь, Кирилл!
— Серьёзно? — выпаливает, вздёргивая брови. — Посмотрим, как ты заговоришь, когда у тебя появятся свои дети!
— А они у меня не появятся! Откуда бы им взяться, если мне никуда нельзя ездить, ни с кем встречаться и общаться. Я как пленница! Ты никуда меня не отпускаешь, словно я ребёнок! А я, Кирилл, уже взрослая, как бы тебе ни хотелось верить в обратное! И вообще… Я же не навечно тут остаюсь! А всего на неделю!
— На неделю, — хмыкнув, качает головой. — А что будет через неделю, хотелось бы мне знать? На что ты надеешься, Маша? Что этот твой хахаль бородатый тебе в любви признается и кольцо на палец наденет?
Поджав губы, молча отвожу взгляд. Потому что, на самом деле, я понятия не имею, что будет через неделю. Но лучше язык себе откушу, чем признаюсь в этом Кириллу. Я просто хочу остаться. И всё.
— Ни на что я не надеюсь… — бубню себе под нос, старательно не смотря на Кирилла. — Я просто хочу побыть здесь ещё немного. С Мишей и с девочками.
— Ах да! — всплёскивает руками Кирилл, бросив взгляд на тёмные окна дома. — С девочками. У него же ещё и дети есть, плюс ко всем его прочим “достоинствам”. Как же я упустил данный факт!
— Да есть, и что с того? С каких пор дети для тебя стали чем-то плохим? Когда вы с Лизой познакомились, у неё тоже была я. Да, она мне не мать, но она была моим опекуном. А я была
— Ты опять приводишь в сравнение меня и Лизу, но это другое.
— Почему же?!
— Потому что я был взрослый. Я мог нести ответственность. А ты сама из подгузников только выпрыгнула. Ты ещё учишься. У тебя нет образования, работы, отдельного жилья. И был бы твой Миша нормальным мужиком, это первое, о чём бы он думал. О том, что ты слишком молодая, чтобы взять ответственность за двоих детей! А он просто использует тебя, Маша!
— Ты его не знаешь, — качаю головой, не желая принимать аргументы Кирилла против Бурого как нечто весомое.
Он так говорит, чтобы повлиять на меня. Чтобы я сейчас собрала вещи и уехала с ним.
— А ты считаешь, что разбираешься в людях лучше меня?
— Если ты хочешь, чтобы я разбиралась в людях, то должен позволить мне делать это самой, — выдавливаю, изо всех сил пытаясь не разреветься.
Только этого ещё не хватало. Для Кирилла это будет окончательным аргументом к моей незрелости, а я не могу этого допустить.
Поджав губы, смотрю на то, как, уперевшись ладонями в капот машины, он медленно выдыхает, явно пытаясь взять себя в руки.
— Отлично, Маша, — резко развернувшись, смотрит на меня. — Твоя взяла. Играй. Оставайся здесь. Если ты считаешь, что ты уже достаточно большая, чтобы нести ответственность за свои поступки и ошибки, то пожалуйста. Только потом не плачь.
— А ты хочешь, чтобы я плакала, да? — выдавливаю растерянно, потому что не понимаю пока, радоваться мне или огорчаться.
— Я меньше всего на свете хочу, чтобы ты плакала. Но если тебе это так нужно, чтобы провозгласить себя взрослой, то плач.
Хочу сказать ещё что-то, но не успеваю, потому что в ту же секунду Кирилл резко разворачивается и, накинув на голову капюшон, обходит джип. Дёрнув дверь, садится за руль, и всё, что я успеваю — это отойти в сторону от ворот, чтобы пропустить его выезжающую машину.
Отхожу на несколько шагов назад, пока не упираюсь спиной в ворота. Ветви огромной сосны нависают надо мной, перекрывая обзор. Наверняка и Кирилл меня не видит, но я всё равно поднимаю руку, чтобы помахать ему.
Господи, Маша, в задницу он бы твоё махание засунул!
Задние фары автомобиля постепенно бледнеют вдалеке. Я устало выдыхаю тёплый воздух изо рта, и он мгновенно растекается паром перед глазами.
Ужасный разговор. Самый ужасный, который у нас вообще был с Кириллом. Но очень нужный, потому что хватит! Хватит меня опекать. Хватит так не доверять и…
Поток моих мыслей прерывает резкий хлопок двери, а затем быстрые тяжёлые шаги. Я поворачиваю голову и из-под нависших сосновых ветвей вижу Мишу, который выбегает за ворота и смотрит на отехавшую уже на довольно приличное расстояние машину Кирилла.