Няня на месяц, или я - студентка меда!
Шрифт:
Вот только Лёня в ответ не засмеялся, даже не улыбнулся. Он пожал плечами и серьезно подтвердил: «Предложение, Данька. Я люблю тебя и хочу, чтоб все видели, что ты моя».
Кольцо под грохот салютов и моего сердца оказалось на моем пальце. Испугало, но снимать я его не стала, а Лёнька торжественно объявил, что сие было репетиция и на следующий Новый год с него официальное предложение, а с меня согласие.
Перед всеми.
Его родители точно одобрят. Они давно намекают, что можно и пожениться. Я им нравлюсь, я из интеллигентной
Я хорошая девочка.
Правда, хорошие девочки не врут своим парням, что почти женихи, и душ в квартире чужих мужчин не принимают. И сердце у хороших девочек не пропускает удары от одного только насмешливого взгляда наглых и самоуверенных типов…
И наглые и самоуверенные нагло и самоуверенно долбят в дверь, заставляя вздрогнуть и выронить кольцо, вопрошают язвительно:
— Штерн, ты там утопла?
— Да! — я пытаюсь поймать колечко, но лишь стукаюсь локтем и ловлю пальцами воздух.
Бриллиантовое сокровище укатывается в слив слишком проворно.
— Отлично, тогда я вызываю экзорциста, воскрешая кикимора, — саркастически ядовито вещает Лавров, и усмешку мое воображение дорисовывает само.
Чтоб его…
Мой бриллиантик вытаскиваться отказывается, и, выключив воду, я торопливо выхожу из душа. Пора уступить ванную и место для подвига. В рыцари без страха и упрека Лавров подвязался сам, так что и кольцо доставать ему.
Меня Фиксики научили вытаскивать украшения только из сифона, а не из слива в плиточном полу.
— А чего кикимора? — обида в голосе скользит сама, как и любопытство.
И в ожидании ответа я замираю, перестав даже вытирать волосы, от которых, кажется, теперь за километр несет мёдом. Шампунь я одолжила у Яны.
— А ты себя на остановке видела? — ехидно отзывается он. — Вылитая кикимора болотная, Дарья Владимировна. На русалку прекрасную, уж прости, никак… — дверь я открываю и меряю его гневным взглядом, а Кирилл Александрович осекается, и его взгляд, коим меня окидывают с головы до ног, я понять не могу. — … не тянешь.
Он все же договаривает, прищуривается, и снисходительное выражение его лица я зеркалю:
— Ну до Пецаря Рычального Образа вам тоже еще далеко, Кирилл Александрович. Вы, кстати, с сантехникой дружите?
— Чего? — Лавров моргает.
И недоумение на его физиономии слишком быстро заменяется обоснованным подозрением, и он тяжело вздыхает:
— Что на этот раз, ходячее недоразумение?
— Кольцо упало в душе, — я неохотно признаюсь и в ванную его пропускаю, буркая себе под нос, — и я не ходячее недоразумение.
Просто не повезло.
— Чтоб тебя, Штерн, — Кирилл Александрович досадливо чертыхается и, присев, фонариком телефона в слив светит, — тут все раскручивать придется. Работы на час минимум.
И, судя по решительности в голосе, тратить этот час на спасение моей прелести он не собирается. Наверное, стоило все же ванную выбрать, а не душ. Из сифона выколупать кольцо было б проще.
— Может сантехника вызвать? — я предлагаю неуверенно.
— Нет, — Лавров отрезает и морщится, — сам вечером сделаю. До вечера без своего колечка проживешь?
— Проживу.
Я тяжело вздыхаю, а Кирилл Александрович подходит и усмехается, дергая, как мальчишка, меня за влажную прядь волос:
— У меня операция через два часа, Штерн. Я и так задержался сильно, поэтому не дуйся.
— Я не дуюсь.
Я смотрю удивленно.
И отступаю, ибо огромная ванная вдруг становится слишком тесной для двоих и в голове назойливо бьется обжигающая мысль, что в квартире больше никого нет.
Предательская мысль, и от нее воспламеняется кровь, загораются внутренности, скручиваясь в почти болезненный узел внизу живота.
— Как вы меня нашли? — я с трудом собираю разлетевшиеся на мелкие осколки буквы и еще более мучительно складываю из них слова, выталкивая из себя.
— Ты вчера страдала, что ночуешь у принца, а добираться от него больше часа, — Кирилл Александрович усмехается и из ванной выходит, кидая через плечо. — Дарья Владимировна, тебя кофе на кухне еще ждет.
Что?
Мне еще кофе сварили?
Откуда такая щедрость?
Красавчик что, головой успел приложиться или решил среди небожителей себе теплое место с нимбом застолбить?
— Спасибо, — я благодарю растерянно, чувствуя, что еще немного и разревусь, и…
— Варить, Штерн, — Лавров утоняет и, обернувшись, с издевкой вопросительно приподнимает брови. — А ты что подумала, Дарья Владимировна?
— Ничего, — отзываюсь, мысленно обзывая себя дурой, и на кухню под насмешливым взглядом прохожу первой.
Небесная канцелярия, отбой. Нимб и крылышки отменяются, рентген на наличие сотряса тоже. Лавров все тот же Лавров. И ситуация на остановке — исключение из правил, которому я не могу найти объяснения, как и понять, чего Кирилла Александровича занесло в такую рань чуть ли не в противоположный конец города.
— Мы у Стивы с Аней были, — Лавров, судя по голосу, веселится, но на заданный вопрос отвечает и в холодильник зачем-то лезет. — Ты омлет будешь, Дарья Владимировна?
— Буду.
— А они живут через улицу от твоего принца.
— Лёнька не принц. Можно его так не называть?
— На Вавилова. Между прочим, пришлось бутылку коньяка из-за тебя отдавать, Штерн. И ночевать оставаться, — Лавров, доставая сковородку, бесцеремонно отодвигает меня в сторону, информирует, опаляя дыханием шею. — Анька сусликов через пару часов привезет. Она сегодня не работает и до обеда свободна, поэтому монстры упросили остаться с ней. И с котей, что в миру зовется Вегасом. Наглая мейн-куновская скотина. В общем, готовься, Дарья Владимировна, восторгаться котей и слушать дифирамбы в его честь до вечера.