Няня по контракту

Ночь Ева

«Это не мне», — хочется ей объяснить, но Аня не слепая, следит за Кристининым взглядом, поворачивается, чтобы замереть в растерянности.

Чёрт, чёрт, чёрт! Я знал, что ничем хорошим это не закончится!

Анна

Она призывно машет рукой, и я вначале решаю, что это она Иванова приманивает. Я хоть и сказала: «иди», но сердце моё не согласно. Сердцу хочется, чтобы Иванов что-то сказал такое, чтобы успокоить меня. Наверное, я истинная женщина, когда «да», может означать категорическое «нет».

Что

я за тряпка такая? В прошлый раз Иванова этой крысе тонконогой уступила, в этот раз сама подсовываю. Он, между прочим, меня утром целовал! Почему я всё это должна терпеть! Да я её на полосы сейчас порву! Просто так, без причин и ничего не объясняя!

Но глазами я скольжу в том направлении, куда эта стерва смотрит. И объект её внимания совсем не мой Дима.

Мальчишка бежит по аллее. Ветер ему в лицо, длинноватые волосы «зачёсывает» назад, футболка льнёт к худенькому телу.

— Мама! — кричит он и машет Кристине в ответ.

Сын. Тот самый, видимо. Постарше Мишки. И только слепой не увидит, что они с Ивановым — одно лицо. Мне кажется, Мишка не так похож, как этот незнакомый мне мальчишка, сын Кристины. Живой, открытый, радостный. Такой, каким никогда не бывает Медведь.

— Привет, Митя, — целует она сына в обе щёки, нос и макушку.

— Ну, мам! — сердится мальчишка.

— Соскучилась, — ерошит она его тёмные волосы.

Я перевожу взгляд и вижу, как смотрит на пацана Димка. Остановившимся взглядом. И сердце в груди сжимается. Почему он не подойдёт? Не поздоровается? Мальчик не знает, кто его отец?

Странно как-то всё, что происходит на моих глазах.

— Пойдём, дорогой. У меня есть для тебя сюрприз, — обнимает сына за плечи Кристина и ведёт его в пиццерию.

Я слышу, как шумно выдыхает Димка. Вопросы крутятся у меня на языке, но задавать их сейчас нельзя.

— Пап, ну вы скоро? — выглядывает из машины Мишка. — Поехали уже, а то я на секцию опоздаю!

Они нас ждут. Сидят в машине. А мы застряли.

— Да-да, — встряхивает головой Иванов, словно пытается отогнать от себя наваждение. — Давай, Ань, поторопимся. А то Ромке спать, а Мишке вон, на секцию надо.

Взгляд у него острый, пристальный, тяжёлый. Что он хочет увидеть? Поняла я или нет? Конечно, поняла. Я уж не знаю, кто бы не понял.

И я иду к детям. Так безопаснее. Лучше ему сейчас меня не трогать и ни о чём не спрашивать — взорвусь, разрушу всё в округе и завалю обломками Иванова. Так что ему лучше молчать, чтобы до греха меня не довести.

33.

Дмитрий

Мы молчим, словно на нас кто заклятье безмолвия накинул. Зато Ромку как прорвало. Он к Аньке льнёт, как котёнок. В глаза ей заглядывает. Анька ему нравится. Я уж и не помню, когда Ромке кто-то нравился так, особенно, если учесть, что Варикова няней у нас вкалывает три дня всего.

Она лепетала что-то о своей несовместимости с детьми? Враньё. Анька просто сама не знает, на что способна.

Я кручу в голове последние события. Думаю, как получше ей рассказать

обо всём. Так, чтобы выслушала и поняла. Чтобы не подумала, что я лгу. Обманывать её я больше не хотел. И сам бы не отказался наконец-то узнать, какая муха её укусила, когда она меня взяла и бросила, как ненужную вещь. Я же человек. Я любил её. Мне казалось, что у нас всё хорошо, всё, как надо. А вышло… хуже некуда, если уж честно.

— Обедать будете? — спрашивает Аня у сыновей. Не у меня. На меня она не смотрит, и от этого паршиво на душе.

Сегодня у меня с утра был замечательный день. Я наконец-то отличную сделку заключил, что поможет моей компании стать сильнее и больше. Я шёл к этому дню достаточно долго. Казалось бы: прыгать до небес должен, а на самом деле — ничего нет важнее, чем Анькин взгляд. И то, что она меня стойко игнорирует, расстраивает очень и очень.

— У меня тренировка, — вздыхает Мишка.

— А я пиццы наелся, — виновато поглядывает на Аню Ромка, — но я буду сок, — спешит он отвоевать Анькино внимание. Мне кажется, он лопнет, но выпьет, лишь бы её не расстраивать.

А я чувствую себя козлом: перебил пацанам аппетит. И знал бы, что Кристину встретим, вообще домой бы поехали, так спокойнее было б.

— Ну и хорошо, ну и ладно, — соглашается она. — А я голодная. Дина Григорьевна борщ сварила и котлет нажарила. Хочется очень.

Анька наливает Ромке сок, треплет его по волосам. Тут же, откуда ни возьмись, выныривает Фиксик и смотрит на Аньку немигающим взглядом. Гипнотизирует, выпрашивая еду возле пустой миски.

Он у нас молчаливый, не орёт истошно. Молчит с достоинством, но выразительно, ни одно сердце не выдержит его наглого взгляда. Анька тоже дрогнула: и еды ему насыпала, и погладила. Кот потёрся о её ногу. Тоже признаёт. Коты, как и дети, чувствуют хорошего человека.

Я вдруг понял: хочу быть Фиксиком. Простым помоечным животным. Чтобы Анька меня кормила и гладила, и никуда не отпускала. Чтобы любила, как раньше. Смеялась, кудряшками трясла. У неё такой замечательный смех.

Ромка начал засыпать прямо за столом. Ребёнок. Привык к режиму. Я видел, как Аня примеряется его на руки взять.

— Я сам, — подхватил сына и понёс в детскую. Аня с борщом, котлетами и Мишкой на кухне остались.

— Он меня из-за драки не пустит, да? — вдруг услышал напряжённый голос старшего.

— С чего ты взял? — мягко спрашивает Аня. Я даже останавливаюсь, чтобы подслушать их разговор.

— Потому что я виноват, а папа, если виноват, наказывает.

Я чуть не вернулся. Так слова сына возмутили. Анька сейчас на фоне всеобщего напряжения вообще докрутит чёрт знает что обо мне!

— А может, кто-то сейчас обманывает? Ну, немножко? — слышу я Анькин спокойный голос. — Папа никогда бы тебе не запретил на секцию идти. Разве что из-за разбитого носа. А это, как ты понимаешь, не наказание, а беспокойство о твоём здоровье. Разные вещи, и ты уже достаточно взрослый, чтобы это понимать. Он мог, например, отказать тебе в развлечениях. Не разрешил бы в игру компьютерную играть, допустим.