О библиотеках
Шрифт:
Глава V
Частные римские библиотеки и первая публичная — Азиния Поллиона
Вот еще библиотеки, достойные упоминания, сведения о которых я разыскал у авторов. Отправимся к римлянам, ближайшим к грекам по времени и месту обитания. Достаточно поздно проявились у них, детей Марса, а не Муз, подобные устремления и занятия. Впрочем, наряду с поклонением знаменитому богу, у них также, в конце концов, как это обыкновенно бывает, возросли культура и утонченность, хоть первоначально и в немногих делах. Есть замечание Исидора: «первым доставил в Рим большое количество книг Эмилий Павел{113}, победив Персея, царя Македонии, за ним — Лукулл{114}, из царства Понтийского{115}, в качестве добычи»{116}. Он упомянул двоих мужей, которые привезли книги, но не сделали их общим достоянием. Об Эмилии едва ли можно сказать более, о Лукулле же Плутарх пишет весьма обильно: «Достойны похвалы его затраты и забота о книгах. Он со вкусом подобрал многих писателей и так, должным образом, их распределил, чтобы дать возможность их трудами пользоваться. Ведь были открыты для всех библиотеки, и в специально построенные портики, а также в экседры были специально приглашены образованные греки; туда они стали приходить как будто в храм Муз, и время там приятно проводили, друг с другом общаясь, от прочих дел свободные. Часто и сам он с ними общался, когда они там собирались, и в этих портиках прогуливаясь, присоединялся к любителям словесности»{117}. Из этих слов ты видишь, сиятельнейший князь, что библиотеки те были как бы публичными, и хотя право собственности он за собой удерживал. право пользоваться ими, однако, ученым мужам предоставил, что и вы радушно позволяете делать. И поистине, к тем двоим, еще и третьего следует добавить — Корнелия Суллу, впоследствии диктатора, который из Греции и Афин насильно увез множество книг и в Риме их разместил; об этом, кроме Плутарха, пишет еще Лукиан (Неуч.){118}.
Мне слышится не об ученых мужах, которые в λέσχην{132}, или в собрание поэтов приходят. Он явно жалуется, что ему не суждено вернуться в библиотеку Азиния, которая первой была создана для общего пользования мудрыми книгами.
Глава VI
Библиотеки Августа: Октавия, а также Палатинская. Их предстоятели и хранители
Итак, это была первая публичная библиотека при Августе. В скором времени появились две другие, лично им основанные. Первой была «Октавия»{133}, которую он назвал так именем своей сестры, в ее память. Об этом пишет Дион Кассий, рассказывая о событиях DCCXXI{134} года (Кн. XLIX): «Август построил портик и библиотеку, названную именем его сестры Октавии»{135}. Кажется, что и Плутарх рассказывает про то же деяние, приписывая его, однако, самой Октавии (в [Жизнеописании] Парцелла): «Во славу, а также в память покойного Марцелла, мать его Октавия построила библиотеку, а Цезарь Август — театр, именем Марцелла названный»{136}. Мне кажется, Плутарх ошибается, потому что заметка Диона относится ко времени на целых десять лет раньше смерти Марцелла{137}. Также он добавляет, что постройка эта возведена на средства из далматинской добычи. Удивительным образом получается, что она, как и другая, прежняя библиотека, обязана своим существованием варварскому народу. Про них же пишет, сообщая о Мелиссе Грамматике{138}, Светоний{139}: «Вскоре освобожденный, он так вошел в доверие к Августу, что заслуженно принял на себя заботу об устроении библиотек в портике Октавии»{140}. Заметь, в том самом портике. Каком именно? Я полагаю, речь идет о верхнем портике, который он укрепил и украсил, тогда как нижний был благоустроен для прогулок. Об этом знает и Овидий (III Скорбн., элег. I):
В храм поспешаю другой, пристроенный прямо к театру, Но и сюда для меня настрого вход воспрещен{141}.Ведь он жалуется, что лишен этой библиотеки, и указывает, где было ее местоположение. Где? По соседству с театром Марцелла. Однако же, то, что он именует храмами, в действительности не храмы. Он подразумевает места, посвященные общественному служению. Впрочем, другие сообщают, что таковые были именно в храмах, или возле них, но здесь, как я понял, речь идет о другом. «Храмы», говорит он, потому что в том портике был «жертвенник Юноне» и богатые посвящения. Что подтверждает и Плиний{142}.
Еще одна библиотека Августом же вскоре была учреждена, ее по местоположению назвали Палатинской{143}. Читаем у Светония (Гл. XXIX){144}: «Он воздвиг храм Аполлона{145} в той части Палатинского дворца, которая, как утверждали гаруспики{146}, была избрана самим Юпитером, метнувшим туда молнию. К нему были добавлены портики с библиотеками латинской и греческой». Это произошло в год от основания Города DCCXXVI{147}, как ты можешь почерпнуть из Диона (LIII){148}. Овидий{149} же придерживается следующего порядка основания библиотек: сначала библиотека Азиния, затем Октавии, наконец — Палатинская. Вот как он их перечисляет:
Дальше иду и вожатому вслед по гордым ступеням Я в белоснежный вхожу бога кудрявого храм, Где меж заморских колонн предстали все Данаиды{150} Вместе с исторгшим меч жестокосердным отцом И где дано узнавать читателю, что создавали В долгих ученых трудах старый и новый поэт. Стала высматривать я сестер (исключая, понятно, Тех, которых отец рад бы на свет не родить){151}. Тщетно ищу: их нет. Между тем как блюститель хранилищ Мне покинуть велит этот священный предел.Ко всему прочему, упоминает он «предстоятеля», или «хранителя» этого места [блюстителя хранилищ], которого Светоний представляет как «К. Юлия Гигина»{152}. Как он пишет, тот «возглавлял круг знаменитых грамматиков Палатинской библиотеки, и многих обучил не хуже самого себя»{153}. Мало того, и греческая и латинская библиотеки имели собственных хранителей. На древнем мраморе читаем: «АНТИОХ{154} ТИ[БЕРИЯ] КЛАВДИЯ ЦЕЗАРЯ А[ВГУСТА] ЛАТИНСКАЯ БИБЛИОТЕКА [ХРАМА] АПОЛЛОНА». На другом: «Г[АЙ] ЮЛИЙ ФАЛИКС{155}А[ВГУСТА] ПАЛАТ[ИНСКАЯ] БИБЛИОТЕКА ГРЕЧЕСКАЯ». Есть и другие подобные надписи{156}. И Плиний упоминает об этой библиотеке (Кн. XXXIIII, гл. XXVII): «Мы можем видеть в библиотеке, в храме Августа, этрусскую статую Аполлона высотой в пятьдесят футов»{157}. Также ты мог бы прочитать у него еще и о библиотеке Веспасиана Августа{158}, которая находилась в храме Мира{159}. Ее, отдельно от Палатинской, Плиний описывает в следующем месте (Кн. VII, гл. LVIII){160}: «Древние греческие письмена были такими же, каковы ныне латинские; свидетельством служит древняя дельфийская табличка{161}, посвященная Минерве, которая ныне хранится на Палатине, в библиотеке, созданной стараниями принцепсов»{162}. Эта библиотека очень долго сохранялась в Риме. Я думаю, можно верить словам Иоанна Солсберийского{163}, который пишет (Кн. II. О забавах света){164}: «Святейший муж Григории{165} не только астрологию изгнав со двора, но, как передают писатели того времени, но также приказал предать огню книги, каковые еще остались от библиотеки храма Аполлона Палатинского, предварительно подвергнув их рассмотрению. Среди них преобладали те, что были посвящены небесным знамениям, казавшимся людям проявлениями высших сил». Это следует отметить.
Глава VII
Библиотеки Тиберия, Траяна, Веспасиана, а также — Капитолийская, и другие, нам неведомые
Итак, две библиотеки происхождением своим обязаны Августу, принцепсу, в высшей степени заслужившему славу покровителя искусств и наук. Что сказать о прочих? Они явно от них отличались. Кажется, между принцепсами началось в этом деле соперничество, и каждый старался заслужить пальму первенства. Вот Тиберий, который сразу после Августа, там же, на Палатине, в той его части, что обращена к Священной дороге{166}, устроил свою библиотеку. Ведь там, как ныне полагают пытливые исследователи, был дом Тиберия{167}, в этом доме она и размещалась. Из Авла Геллия (Кн. XIII, гл. XVIII){168}: «Мы сидели тогда в библиотеке в доме Тиберия, я и Аполлинарий»{169}. Сошлемся и на Вописка{170}, который пишет (В [Жизнеописании] Проба{171}), что «пользовался книгами из Ульпиевой библиотеки{172}, а также из дома Тиберия»{173}. Кажется, после этого Веспасиан построил свою библиотеку, присовокупив ее к храму Мира. И о ней сообщает Геллий (Кн. XVI, гл. VIII){174}: «Мы упорно искали Комментарии Л. Элия{175}, который приходился учителем Варрону{176}, и нашли их в библиотеке храма Мира, и теперь читаем их». Упоминает ее и Гален (О приготовлен. лекарств, кн. I){177}.
Была еще библиотека, основанная Траяном{178}. И о ней есть у Геллия (II, гл. XXVII): «Однажды мы сидели в библиотеке при храме Траяна»{179}. Это та самая, которую, по имени принцепса, обыкновенно называют «Ульпиевой»{180}. Вот у Вописка (В [Жизнеописании] Аврелиана{181}): «Эти сведения нашел я у солидных мужей и проверил по книгам в Ульпиевой библиотеке». Там же: «И если ты не будешь ими удовлетворен, прочти внимательно греческие книги, и еще обрати взор на полотняные{182}, которые тебе предоставит Ульпиева библиотека, как только ты пожелаешь»{183}. Я совершенно уверен, что она была на форуме Траяна{184}, где находились и другие постройки принцепса. Но спустя век она изменила местоположение и была размещена на Виминальском холме{185} для украшения терм Диоклетиана{186} (не по приказу ли самого Диоклетиана?){187}. Вописк наводит на эту мысль. Он говорит: «Я пользовался преимущественно книгами из Ульпиевой библиотеки, которая в мое время находится в термах Диоклетиана»{188}. Он определенно говорит о своем времени, и это доказывает, следовательно, что ранее библиотека была в другом месте. Я знаю еще об одной библиотеке в городе — Капитолийской. О ней пишет Евсевий{189}, рассказывая о событиях времени Коммода{190}: «на Капитолийский холм обрушилась молния, произведя великий пожар, и полностью сожгла библиотеку и здания по соседству»{191}. Более подробно о ней сказано Орозием{192} (Кн. VII, гл. XVI): «За постыдные деяния царя город постигло наказание. Ведь молнией был поражен Капитолий, от которой сгорела и та библиотека, что стараниями и заботой прежних правителей была составлена, и другие здания, расположенные поблизости из-за сильного ветра охватил огонь»{193}. Кто, однако, был создателем этой библиотеки? Не следует приписывать наверняка, но можно предположить, что им был Домициан{194}. Ведь он, спасшись некогда на Капитолии, став принцепсом, воздвиг там храм. Что если и библиотеку? Хотя об этом никто из дошедших до нас авторов прямо не пишет, Светоний намекает на это вскользь (Гл. XX.): «Домициан, затратив огромные средства, позаботился, чтобы были восстановлены библиотеки, опустошенные пожаром, чтобы отовсюду доставляли книги, и послал в Александрию ученых мужей, которые их переписывали и поправляли»{195}. Из этих строк ты убеждаешься, что и тогда Александрийская Библиотека оставалась как бы праматерью и родоначальницей всех остальных. И те, что подвергались разрушениям, от нее возобновлялись и преумножались. Более того, они заботой принцепсов предохранялись от погибели, а если бы не было ее, каким образом тогда появились бы те, многие, что упомянуты у П. Виктора{196}, то есть во времена Константина{197}? Ведь он так пишет, перечисляя римские достопримечательности: «общественные библиотеки, числом двадцать девять, из них наилучшие две — Палатинская и Ульпиева»{198}. Увы! Сколько их позабыто! Ведь из этих двадцати девяти лишь семь обнаружилось благодаря нашим изысканиям, по крайней мере, можно спасти от забвения хотя бы их имена.
Глава VIII
Тибуртинская библиотека и, кроме нее, некоторые, наиболее богатые, что были в частном владении. Те, что находились при термах, а также в поместьях
Как я сказал, я не знаю о многих публичных библиотеках, по крайней мере, в самом Риме. Но знаю еще одну, возле него, в Тибуре{199}. О ней Авл Геллий (Кн. IX, гл. XIV){200}: «Помнится, мы нашли эту запись в Тибуртинской библиотеке, в той самой книге Клавдия»{201}. У него же (Кн. XIX, гл. V){202}: «Он почерпнул это из библиотеки в Тибуре, которая тогда, надлежащим образом, была обустроена в храме Геркулеса»{203}. И здесь, и в других источниках ты обнаруживаешь, что библиотеки были или в самих храмах, или возле них. Разве не достойны священные плоды человеческих дарований того, чтобы находиться и в местах священных? Возможно, ее [библиотеку] обустроил в Тибуре император Адриан, ведь известно, что он любил проводить время в этом месте, в уединении, и воздвиг там, с большими затратами, многочисленные постройки. Впрочем, мне известно, что и в других муниципиях и колониях были распространены библиотеки, равно как и почитание искусств. Но и частным образом богатые мужи для пользы и славы их себе собирали. Некоторые из этих мужей сделались весьма известными, например Тираннион Грамматик{204}, который во времена Суллы владел тремя тысячами книг. Также Эпафродит Херонейский{205}, грамматик по профессии. Про него Свида{206} сообщает, что «он жил в Риме во времена Нерона{207} и Нервы{208}, и усердно приобретая книги, собрал их числом до тридцати тысяч, среди них много редких и знаменитых»{209}. Я ценю его особенно высоко, не столько за количество, сколько за хороший вкус. Я хотел бы отметить, что он был тезкой тому Эпафродиту{210}, который имел рабом Эпиктета{211}, главу истинной философии, и был его современником, хотя званием и должностью ему не соответствовал. Тогда как этот был «грамматиком», тот был «из числа телохранителей Нерона», как пишет Свида. Но как бы он ни был хорош, его превзошел Саммоник Серен{212}, имевший библиотеку «в шестьдесят две тысячи книг». Умирая, он{213} оставил ее Гордиану Младшему{214}, ставшему впоследствии императором. Так нам сообщает Капитолин{215}, с вот какой припиской: «это вознесло Гордиана до небес. Бесспорно, если бы я был одарен столь великолепной и богатой библиотекой, и я больше был бы расположен к прославлению молвой, он же достиг славы благодаря суждению образованных людей, достойно достиг»{216}. Представь, сиятельнейший князь, какую уготованную славу и благодарность подобное благодеяние беспрестанно дарило бы вам, великим. Таковы те, и некоторые другие, о которых нам известно, что они владели библиотеками. Однако же их было гораздо больше. И Сенека замечает, что всеобщим было в его времена увлечение книгами и осуждает его. Осуждает. Почему же? «Они, говорит он (О душевн. покое, гл. IX){217}, не для занятий собирали книги, но на показ. Также для многих, не знающих даже простой словесности, книги были не орудиями их занятий, но украшением их столовых». И еще добавляет: «Ты увидишь у самых бездеятельных людей все, какие только есть ораторские и исторические труды, сваленные на полках до самой крыши. Ведь уже среди бань и купален теряется библиотека, необходимая принадлежность дома»{218}. Я признаю: это прискорбно, но если бы и наши богатеи так себя тешили! Пусть хотя бы другим, если не им самим послужат их библиотеки. Следует обозреть также библиотеки при термах, ведь как мы выше отметили, Ульпиева библиотека была перемещена в термы Диоклетиана. Однако, почему туда? Я уверен, потому, что, позаботившись о теле, там оставались для досуга, следовательно, была возможность тем людям, которые там собирались, что-либо почитать или послушать других. Непременно еще на виллах и при городских учреждениях держали библиотеки, по причине того, что и там проводили досуг и свободное время. По поводу этого обычая имеется заметка правоведа Павла{219}: «При наследовании поместья в завещании должны быть указаны также книги и библиотеки, которые в этом поместье имеются»{220}. Плиний{221} пишет о своей вилле (Кн. II, письмо XVII): «В стену вставляется шкаф как в библиотеке)»{222}. А Марциал{223} представляет библиотеку в поместье какого-то другого Марциала{224}, по имени Юлий (Кн. VII){225}: