О буддизме и буддистах. Статьи разных лет. 1969–2011

Жуковская Наталия Львовна

Мировое дерево Индии уходит корнями в доведический мир. Одно из наиболее часто встречающихся изображений на печатях, найденных в памятниках протоиндийской культуры III тысячелетия до н. э. (долина рек Инда, Сарасвати, полуостров Катьявар, Месопотамия), – это дерево ашватта²⁴¹ (оно же смоковница, фиговое дерево; лат. Ficus religiosa). Примечательно это дерево в том отношении, что ветви у него растут в четырех направлениях – особенность, сыгравшая, очевидно, не последнюю роль в том, что ашватта стала олицетворением четырех основных и четырех промежуточных частей света. (Ветви и крона ее соответствовали зениту и надиру.)

Смоковница в древней Греции также была одним из почитаемых деревьев. Поклонение ей было связано с культом Деметры и Диониса,

ее символическое использование носило явно эротический характер: в Спарте Дионис носил эпитет «фиговый» и изображения итифаллического божества делались из фигового дерева; во время таргелий (аграрных праздников) люди бичевали себя фиговыми ветвями, что, возможно, объясняется народными представлениями об оплодотворяющей силе этого растения, тем более что бичующие старались ударить себя по гениталиям²⁴². Существовал культ инжира и у древних евреев (инжир – единственный вид смоковницы, растущий в Палестине). В Библии Адам и Ева, проникшись греховностью своей наготы, прикрывают свои гениталии смоковными (фиговыми) листами²⁴³, а Иисус Христос наказывает бесплодием смоковницу за то, что, будучи голодным, не нашел на ней плодов²⁴⁴, и ввиду оплодотворяющего характера ее символики – это самое страшное наказание.

Л. Я. ШТЕРНБЕРГ СЧИТАЕТ, ЧТО СКОРЕЕ ВСЕГО ИМЕННО БАНЬЯН, ОБЛАДАЮЩИЙ ВОЗДУШНЫМИ КОРНЯМИ И ИНОГДА ИМЕЮЩИЙ ВИД ЦЕЛОГО ЗДАНИЯ С КОЛОННАМИ, МОГ ПОРОДИТЬ ОБРАЗ МИРОВОГО ДЕРЕВА В ИНДИЙСКОЙ МИФОЛОГИИ

В памятниках ведического периода ашватта-смоковница – мировое дерево, под которым боги сидят на самом высоком, третьем небе. Она считается также местопребыванием богов индуистской троицы, а также душ умерших²⁴⁵. Ашватта – родственница баньяна, их не только путают, но иногда на него намеренно переносят ее черты. В обряде бракосочетания деревьев ашватта выступает в качестве жены баньяна. Под баньяном в местности Гая, возле города Патны, на Гаутаму снизошло просветление. Это вполне соответствует представлению о том, что мировое дерево дарует не только жизнь, но и мудрость, знание тайн, бессмертие²⁴⁶. Л. Я. Штернберг считает, что скорее всего именно баньян, обладающий воздушными корнями и иногда имеющий вид целого здания с колоннами, мог породить образ мирового дерева в индийской мифологии²⁴⁷.

В «Катха упанишаде» встречается образ смоковницы, растущей корнями вверх. Ее философское осмысление («Это чистое, это Брахман, это зовется бессмертным. В этом утверждены все миры, никто не выходит за его пределы. Поистине это То»²⁴⁸) сближает ее с образом мирового дерева. Е. Г. Кагаров нашел сходный образ дерева, растущего корнями вверх, в шаманских представлениях орочей и удэгейцев²⁴⁹, что скорее всего следует расценивать как типологические явления в культуре этих народов.

Ашватта в Индии до сих пор почитается как священное дерево, к ней обращаются с просьбами о богатстве, мужском потомстве; женщинам следует по нескольку раз в день обходить вокруг нее. Обряд поклонения ашватте совершается каждый четверг месяца шравана (июль-август)²⁵⁰. Л. Я. Штернберг предполагает, что буддийские пагоды являются семантическими воспроизведениями мирового дерева²⁵¹.

Культ природы в ее пространственном и временном проявлении тоже нашел отражение в буддийской космологии. Существуют целые группы богов пространства, частей света основных и промежуточных направлений. Высшая категория пространственных богов – это дхьяни-будды, каждый из которых представляет одну из частей света: Амитабха – запад, Ратнасамбхава – юг, Акшобхья – восток, Амогасидха – север, наконец, Вайрочана – центр, обязательное пространственное понятие в странах Востока²⁵². Промежуточные направления в этой категории представлены женскими партнершами этих дхьяни-будд.

Кроме того, есть несколько групп стражей пространства (локапал), включающих в себя по восемь или десять божеств. В последнем случае к четырем основным и четырем промежуточным направлениям добавляются зенит и надир²⁵³. Одна из групп, описанная в «Нишпана-йога-вали-тантра», состоит из восьми женских божеств с головами животных (лошади, свиньи, собаки, льва, вороны, Гаруды, грифа, совы)²⁵⁴. Многоликие божества пространства имеют головы, ориентированные по странам света.

Среди буддийских космологических ритуалов есть и такие, которые наводят на мысль о существовании каких-то форм культа времени: таковы, например, новогодние танцы мальчиков в Тибете, символически воспроизводящие смену месяцев года с очищением их от зла²⁵⁵. И хотя они введены в Лхасе при дворце Далай-ламы сравнительно поздно, всего лишь в XVII в., и считаются заимствованными из Китая, тем не менее аналогичные мистерии известны народам Тибета с чрезвычайно давних пор²⁵⁶.

И культ пространства, и культ времени имели в буддизме сложное метафизическое осмысление как философские категории, что, однако, уже выходит за пределы данной темы.

Итак, буддизм, имеющий в качестве религии классового общества сложную метафизическую систему взглядов, представлений, ритуалов, уходит корнями в глубокую древность, в те самые первичные проблески человеческого сознания, когда еще не было четкого членения на мир реальный и вымышленный, когда все многообразие существующих ныне форм религии можно было свести к формуле культа природы во всех ее бесчисленных проявлениях. Эволюционируя, этот культ распался со временем на несколько взаимосвязанных, но в общем-то вполне самостоятельных форм: культ богини-матери с последующим его дроблением на составные части (каждая часть – одна из функций богини) и постепенной их персонификацией, зоолатрию и тотемизм, культ растений вообще и мирового дерева в частности и т. д. Все эти культы и в обрядовом, и в идейном плане прошли сложную и длительную эволюцию, влившись через посредство различных стадиально более ранних форм религии (ведические культы, бон, шаманство) в буддизм. Анализ отдельных сторон современной религиозной практики буддизма позволяет выявить в нем эти древние черты.

К вопросу о типологически сходных явлениях в шаманстве и буддизме

(опубликовано: Советская этнография. 1970. № 6. С. 36–46)

Мир религиозных представлений при всем его разнообразии поражает порою сходством отдельных черт у весьма далеких друг от друга народов. Подчас эти народы не находятся в генетическом родстве, а те исторические контакты, которые имели место между ними, далеко не всегда это сходство объясняют. Хорошей иллюстрацией этому служат материалы по шаманству и буддизму азиатских народов.

Шаманство – явление общемировое, характерное для периода разложения родового строя и начальных этапов формирования классового общества, но в данной статье будут привлечены материалы лишь по его сибирскому и тибетскому вариантам, ибо именно южносибирскому (бурятскому, тувинскому) и центральноазиатскому (тибетскому, монгольскому) шаманству пришлось столкнуться с буддизмом и вступить с ним в соперничество за право быть монопольной и авторитарной религиозной системой. Столкновение этих двух религиозных систем не прошло бесследно для них обеих. Каждая из них в результате выработала особую синкретическую форму. Легкость взаимной адаптации буддизма и шаманства отчасти обязана тому, что некоторые самые общие представления, восходящие к древнейшим религиозным слоям, были в равной степени присущи как южносибирскому и центральноазиатскому шаманству, так и той родственной ему древнеиндийской религиозной системе, в рамках которой формировались все индийские религии. В их поздних, зафиксированных в XIX в. формах заимствованное и изначально общее не всегда легко разделить. Тем не менее в данной статье предпринимается попытка проследить именно изначальные общие черты, присущие как шаманству, так и буддизму не только в послеконтактный, но и в доконтактный периоды. Следует оговорить, что мы совершенно не будем касаться вопроса о существенных стадиальных различиях между шаманизмом и буддизмом.