О да, профессор!

Майер Жасмин

Мы долго еще трепались, не затыкаясь ни на минуту. Удивительно, я могла быть рядом с ним самой собой. Говорить, что думаю, отвечать, как считаю нужным. Он мигом подхватывал, отвечал, целовал и продолжал гладить, хотя все, что я слышала от более опытных подруг, что мужчины не созданы для обнимашек после секса.

Мефистофель сломал шаблон. И даже первый раз с таким, как он, вышел незабываемым и с оргазмом, вот же чудо-расчудесное. Юлька обзавидуется. Это вам не по грибы сходить, опасаясь

как бы муравьи куда не залезли…

Черт!

А я ведь не смогу сказать Юльке ни слова. Вообще никому ни слова! Прямо вижу, как прихожу в понедельник на первую пару и говорю: «Всем привет, я сплю со своим профессором, и он душка. Кстати, это Мефистофель».

Фак, фак, фак! И что теперь делать?

К тому времени, как меня озарило, я уже выбралась из душа, натянула подсохшие трусики и платье. Посмотрела на себя в зеркале: губы опухли от поцелуев, щеки горят, а глаза какие-то до безумия счастливые. Что ж, хорошо, что мама сегодня работает. Она не слепая и сложно не понять, что со мной происходит.

И как мне скрыть это от Юльки?

Озадаченная, я вернулась на кухню и застала неожиданную картину: Матвей за работой.

Оказывается, он носит очки в черной оправе, когда читает или пишет. Хорошо, что он ни разу не надевал их в университете. А то этот взгляд поверх оправы… Ох.

— Прости, увлекся, — улыбнулся он, убирая ручку и ежедневник. — Давно там стоишь?

Его рука потянулась к дужкам, а я тут же сказала:

— Очки оставь.

— Что?

Подошла к нему и поцеловала, а потом опять посмотрела на него.

— Почему я никогда не видела тебя в очках?

— Потому что они нужны мне для работы, чтобы разобрать свой мелкий почерк. Дурацкая привычка делать черновики от руки, а только после набивать их на компе.

— Благослови Господь твоего окулиста.

— Марго, — расхохотался он. — Хватит смотреть на меня так. Тебе нужно еще день-два, чтобы сначала прийти в себя.

Я сразу сникла.

— Как раз к понедельнику?

— Получается, так. Эй, ты ведь не собираешься снова рыдать?

— Нет, просто… Как мне вести себя теперь? На лекциях? В жизни?

— Как обычно. Ты по-прежнему будешь забивать на учебу, а я — на тебя злиться. Только теперь у меня есть действенный метод, как заставить тебя учиться.

— О да-а-а… А если серьезно?

Матвей нахмурился и стащил очки, швырнув их на исписанные страницы ежедневника.

— Не знаю, — честно ответил он. — Будем вместе после пар. Буду привозить тебя к себе. Наверное, мне даже придется познакомиться с твоими родителями, чтобы тебе не пришлось им постоянно врать о подруге.

— Мама будет в шоке. Она у меня… сторонник консервативных взглядов на жизнь.

— Ладно, — медленно кивнул Мефистофель. — Сделаю все, что смогу, главное ты учись, Марго.

Наша песня хороша — начинай сначала.

— Не закатывай глаза, — пресек Мефистофель. — Серьезно, ты говорила, что хочешь перевестись на журфак. Сейчас самое время напрячься, сдать хвосты и все будет в твоих руках. Если переведешься, нам даже не нужно будет скрываться.

— А ты вообще надолго на филфаке? — кивнула я на его черновики. — Ты разве не завязал с книгами?

— Почти завязал. На филфак меня сослал издатель, когда я за год шароебства не выдал ничего путного. Только и делал, что тусовался по клубам и… много пил, короче.

Я сузила глаза. Воспоминания о вчерашней силиконовой блондинке промелькнули перед глазами, меняя вектор настроения с плюса на минус.

— Ах, вот кем была та силиконовая уточка, которая тебя чуть не проглотила. Твой привет из прошлого?

Матвей скривился, как от зубной боли.

— Забудь, Марго. Это не стоит твоих нервов. Если бы я хотел, я бы уехал из клуба с ней, а не бегал вокруг тебя с ведром.

— Спасибо, что напомнил про ведро. Я только почувствовала себя человеком. Матвей опять хохотнул и притянул меня к себе.

— Невыносимая девчонка, просто не-вы-но-си-ма-я!

— Я вас тоже…

Ой. Хотела пошутить, называется. Кляп мне в зубы!

— Я вас тоже не-на-ви-жу, да.

Хреново выкрутилась, но это я дала, конечно, жару. Признаваться сразу в любви, Мефистофель аж опешил. Я — не меньше.

— Побудешь у меня еще или едем? — прошептал он.

— А ты наденешь свои очки?

— Вообще да, я хотел добить план первой главы. Кажется, у меня снова появилось вдохновение.

— Действительно будешь писать академку? — удивилась я. — Прости, что подслушала. Ты громко говорил.

— Это будет самая мрачная академка из всех, Марго, вот увидишь.

— Окей, я останусь на час-два. Никогда не видела писателей в их естественной среде обитания.

А еще очки опять же. Интересно, а я смогу заставить его ходить голым и в очках?

— Спасибо, а потом сразу едем.

— Конечно, мне же еще высылать план курсовой на почту одному надоедливому профессору. Черт, как я могла забыть!

Матвей зарычал и развернул меня спиной к себе, а лицом к книжному шкафу во всю стену.

— Ни в чем себе не отказывай, — пробормотал он, вжимаясь в мои ягодицы.

Я выгнулась сильнее, ощутив, как твердеет его член в штанах. С губ Матвея сорвался сдавленный стон.

— Нам надо работать, Марго.

— О да-а-а, — протянула я, шевельнув бедрами. — Удачи.

И отправилась выбирать книжки.