О евреях
Шрифт:
Если первохристиане видели в своём современнике Иисусе человека, то Павел, согласно поставленной цели, призывал проповедовать его божественность ещё до его смерти. Павел утверждал, что он сын Божий.
Все проповеди Павла основывались на его концепции первородного греха, тяготеющего над людьми. Он утверждал, что человек греховен от Адама, первого грешника, и что он может найти искупление этого греха с помощью Иисуса Христа, смерть которого он назвал искупительной жертвой.
Проповеди Павла оказались столь близки язычникам, что в течение пары десятков лет они вытеснили из своих рядов евреев-христиан, которые вернулись в лоно иудаизма. Христианство же вышло на историческую арену, перестав быть иудейской сектой. Но Павел не только разорвал мирные отношения между иудаизмом и христианством - он объявил: "Кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема" (Послание к Галатам, 1:9). В его послании имелись в виду иудеи.
От разрыва христианства и иудаизма первыми начали страдать христиане.
Тем не менее, христианские богословы продолжали завоёвывать души людей, провозгласив себя и своих единоверцев "наследниками обетования" и "истинными христианами", относя все похвальные слова Ветхого Завета к себе, а все проклятия и обвинения - к иудеям. Ими было также объявлено, что иудеи вовсе не те, за кого веками себя выдают, т.е. не являются потомками Авраама, а Моисеевы Законы предназначены вовсе не им, а христианам, которые и должны довести их до сознания других народов.
Спроектированная Павлом неприязнь к евреям, была закреплена в период с 300 по 600 гг. законами Константина Великого, Констанция, Феодосия и Юстиниана, являвшимися протекционистскими для христиан и запретительными для иудеев. Питательной средой ненависти были интенсивно крестившиеся в средние века варвары - кочевники, галлы и германцы - публика тёмная и неграмотная. Именно их неготовность к производительному труду, не говоря уже о готовности к результативному управленческому труду, позволяла иудеям встраиваться в окружающую их жизнь. Наиболее образованные и хитрые из них попадали в царедворцы, становились откупщиками, банкирами, купцами, врачами, учёными. Простой же народ зарабатывал свой кусок хлеба честным трудом. Такое отношение к труду во все времена предписывалось иудаистской верой и контролировалось общиной.
Вот о чём свидетельствует Н.С. Лесков – человек в высшей степени честный и образованный. Он пишет, что "всякая починка и поломка вещи откладывалась в небогатом помещичьем доме до прихода знакомого Берки, Шмульки, который аккуратно являлся в своё время, раскидывал где-нибудь в указанном ему уголке или чулане свою портативную мастерскую и начинал мастерить. Брался он решительно за всё, что хоть как-нибудь подходило под его занятия. Он чинил тяжёлый замок с амбара, поправлял лёгкий дамский веер, выводил каким-то своим, особенно секретным, мылом пятна из жилетов и сюртуков и артистически штопал тонкую ткань протёршейся наследственной французской или турецкой шали. Словом, приход евреев к великорусскому помещику средней руки был весьма желанным домашним событием, после которого все порасстроившиеся в домашнем хозяйстве и туалете предметы приводились руками мастерового-еврея в порядок. Еврея отсюда не только не гнали, а удерживали, и он едва успевал окончить работу в одном месте, как его уже нетерпеливо ждали в другое и потом в третье, где он тоже был нужен. При том все хвалились, что цены задельной платы у евреев были гораздо ниже цен русских мастеров, живших далеко в губернских городах.
– Прощай, Борис!
– говорил еврею помещик, давая ему не в счёт всего прочего четверик овса и гарнец зерна на дорожную кашу.
– Не забудь меня, когда опять будешь!"
Ещё одно замечание Н.С. Лескова посвящено такому важнейшему событию, как дозволение Александра II евреям получать не одно медицинское образование, но поступать на другие факультеты университетов и в высшие специальные учебные заведения. Получив такую возможность, "все евреи среднего достатка повели детей в русские гимназии. По выражению еврейских недоброжелателей, евреи даже переполнили русские школы. Никакие "примеры и капризы других" на евреев не действовали, евреи без малейших колебаний пошли учиться по-русски и, мало того, получали по русскому языку наилучшие отметки". Недовольство, проявленное со стороны известных кругов российского общества, "не только не уменьшило, но даже ещё усилило приток еврейского юношества в классические гимназии". Поверив в то, что стране "нужны люди классически образованные и что таким людям по преимуществу желают доверить самые важные служебные должности", евреи поступали на юридический, математический, историко-филологический и другие факультеты", и "везде они указывали успехи, весьма выдающиеся. До сих пор можно видеть несколько евреев на государственной службе в высших учреждениях и достаточное число очень способных адвокатов и учителей. Никто из них себя и своего племени ничем из ряда вон унизительным не обесславил. Напротив, в числе судимых или достойных суда за хищение, составляющее, по выражению Св. Синода, болезнь нашего века, не находится ни одного служащего еврея... Казалось бы, всё это стоило доброго внимания со стороны русских, но вместо того евреи в образованных еврейских профессиях снова показались столь же или ещё более опасными, как и в шинке!" Н.С.
Мысль Н.С. Лескова как бы продолжает А.М. Горький: "Я уже несколько раз указывал антисемитам, что если некоторые евреи умеют занять в жизни наиболее выгодные и сытые позиции, это объясняется их умением работать, экстазом, который они вносят в процесс труда, любовью "делать" и способностью любоваться делом. Еврей почти всегда лучший работник, чем русский, на это глупо злиться, этому надо учиться. И в деле личной наживы, и на арене общественного служения, еврей носит больше страсти, чем многоглаголивый россиянин, и, в конце концов, какую бы чепуху не пороли антисемиты, они не любят еврея только за то, что он явно лучше, ловчее, трудоспособнее их.
Теперь, когда мы со страшной очевидностью убедились в том, до какой степени монархия сгноила нас, обессилила, духовно оскопила, мы должны особенно ценить умелых работников, людей инициативы, влюблённых в труд, а мы - дико орём:
– Бей их - потому что они лучше нас!"
Высказывания Н.С. Лескова и А.М. Горького хоть и являются в высшей степени благородными, но они не позволяют вскрыть причины массовой ненависти к евреям как иудейского, так и христианского вероисповедания. Историки полагают, что дело здесь в европейской пассионарности, обусловленной "комплексом гетто". Иудею, как и еврею-христианину, с детства втолковывали, что ему, чтобы добиться успеха в жизни, следует всегда доказывать свою необходимость на этой "ярмарке тщеславия". Нужно быть жестоковыйным, т.е. не сгибаться под тяжестью невзгод, не ждать чьей-то милости, быть гордым и, по возможности, независимым. Родина иудея - страна, в которой ты живёшь. Её следует защищать, когда это потребуется. Что касается первохристиан, то до того, как их религия была признана государственной, они к участию в общественной (в широком смысле слова) жизни были пассивны. Церковь ещё не научилась объединять своих прихожан так, как это уже давно учила делать синагога. Отцы церкви вынуждены были наперво терпеть "наглость" иудеев, приносящих доходы, так как при рабовладельческом строе средний класс появиться не мог, были лишь его зачатки, а товарно-денежные отношения существовали и развивались. Поэтому его в какой-то мере восполняли иудеи, связанные с иудеями других стран, что способствовало росту экспорта и импорта товаров, и, следовательно, пополнению казны. Это была первая причина, обусловливающая развитие иудейской диаспоры, несмотря на существующие притеснения. Но "обратная сторона медали" состояла в том, что иудеи среди многих христиан, в том числе и римских патрициев, сталкивались с коррупцией, поборами, несправедливыми налогами и с набирающей силу бюрократией и, понимая их вред, позволяли себе высказывать по этому поводу своё критическое мнение. Власть прощала иудеям их "ехидность", но запоминало её для будущих решений.
Ещё христианские богословы не давали забывать властям, что только иудеи, трижды восставали против римского владычества, и трижды дрались за свою свободу не на жизнь, а на смерть. Они также обнаружили, что язычницы и христианки охотно выходят замуж за иудеев, так как те давно известны как хорошие мужья и заботливые отцы, тогда как мужчины-христиане уходят в монастыри, что приводит к сокращению рождаемости (при росте рождаемости у иудеев) и сокращению численности христианского населения. Поэтому отцам церкви потребовалась настоящая священная война для массового "спасения душ", достигаемого в случае "освобождения" Святой Земли, т.е. Палестины, от неверных.
Крестовые походы, начавшиеся в начале XI века, были плохо организованы: по дороге в Святую Землю более половины крестоносцев погибало. Добравшиеся же не столько воевали, сколько грабили аборигенов. Превращение Иерусалима силой в христианскую святыню не произошло. И благородные рыцари, и их подчинённые, верившие ранее в своё религиозное превосходство над еретиками и в свою правоту, увидели, что жизнь ближневосточных мусульман и иудеев ни в какое сравнение не идёт с их собственной. Тысячи из крестоносцев осели на ближневосточных землях, обратившись при этом в ислам и иудаизм. Те же крестоносцы, которые вернулись на родину, испытавшие поначалу беспокойство и растерянность, пришли к выводу: так жить нельзя. Также, вероятно, впервые пришло к рыцарям-интеллектуалам понимание необходимости переустройства общественной жизни. Именно эти "задумчивые" стали теми дрожжами, на которых взошли идеи Возрождения и Реформации. Но были среди возвратившихся рыцарей и те, кто ещё больше возненавидел иудеев. Это их жёны и подруги давали обет, согласно преданию, не менять ночные сорочки до возвращения своих возлюбленных.
Интересно отметить, что среди гениев европейского Возрождения иудеев не было. Но гении эти - выходцы из районов компактного проживания иудеев. И остаётся непреложным факт, что таланты Данте, Петрарки, Боккаччо, Тициана, Микеланджело, Леонардо да Винчи и других, им подобных, созрели в местах компактного благополучного, что крайне важно, проживания иудеев.
Возрождение Италии из мрака средневековья происходило по нерелигиозному пути: впервые гении Возрождения, ознакомившись с иудаизмом, обратили внимание на личность человека, на её главенство в этом жестоком мире.