О кораблях и людях, о далеких странах
Шрифт:
– Погодите у меня!.. Шушера проклятая! Погодите! Я вам покажу!..
– Он спускается по трапу, но еще раз грозко поднимает руку и кричит: - А лодку дочиста вылизать! До блеска! И вымыться как следует! Живо!
Ребята мигом спускаются по трапу.
V
Разве можно врать?
– Это не какая-нибудь земля, это - Африка!
– Страх.
– Ради доброго дела.
– Сам Нептун прибыл на
"Сенегал".
1
А хорошо плавать на корабле! Корабль в море - это целый мир. И мир этот снабжен мощными машинами
Но Георг - рослый парень с блестящими черными волосами - чувствует себя на корабле чужим. На нем чистая рубаха и штаны, он умыт, у него есть работа, но все пережитое им слишком тяжело, слишком страшно, чтобы он мог сразу забыть о нем. Ему хочется стряхнуть с себя все, но для этого надо, чтобы прошло некоторое время. По глазам видно, что парень не находит себе покоя. Руди пытается его подбодрить. Но Георг отвечает:
– Никто меня не поймет, да и ты тоже.
– Георг!
– Да чего там! Я правду говорю! Даже ты и то не веришь мне. И зачем я только пошел на этот корабль!
– Вот увидишь, Георг! Знаешь, какой у нас замечательный боцман Иогансен. Да и матросы...
– Я вот думаю, что капитан все равно не поверил тому, что я ему рассказал. Он смотрит на меня, будто сверлом сверлит.
Руди кивает:
– Но все равно ты здорово ему наврал!
Прошла уже почти целая неделя с тех пор, как Георга нашли в лодке. Вместе с Руди и первым штурманом они были у капитана. Капитан действительно сделал очень строгое лицо, но он не кричал, а только говорил:
– Ты нищий, бродяга! Бродяга затесался на мой корабль!
А Георг отвечал:
– Я думал, с немецкого-то корабля меня не прогонят. На другой я ни за что больше не пойду. Матросы на английском корабле меня чуть до смерти не избили.
Это капитану явно понравилось.
– Да, уж эти англичане!
– И он стал несколько мягче разговаривать с Георгом.
– Что ж, мы не англичане, мы немцы! И немцу мы не дадим погибнуть!
– Капитан подошел к Георгу, пожал ему руку, затем обраттился к штурману: - Оформим его задним числом в Гамбурге. Зачислите в команду!
Потом первый штурман подарил Георгу две рубашки и пару ботинок. От буфетчика он получил брюки, а Руди отдал ему свою тенниску. Боцманы и механики довольны новым юнгой. Только официант Ниманд все ворчит: он злится, что его клиенты хвалят новичка. Его самого никто никогда не похвалил. И этого он Георгу простить не может.
Он бранит своего юнгу, где только представится случай, и всегда громко, чтобы все, кто находится в кают-компании, слышали это.
– Отвяжись, обезьяна!
– как-то огрызнулся на него громко Георг.
Вся
Как только кончается его дежурство, Георг спешит в каюту. Ни с кем он не любит разговаривать, кроме Руди.
Наступает вечер. Руди говорит:
– Пойдем хоть раз к боцману. Сходим вместе! Или в матросский кубрик зайдем! Разве так можно - ты никого не видишь, так ты никого и не узнаешь.
– Эх!
– Георг достает из своего шкафчика ворох записок.
– Вот. Никак не могу написать историю, какую я капитану рассказал. Он требует ее от меня в письменном виде. И зачем это он? Я же все ему рассказал.
– Рассказал. А почему тебе не записать ее?
– Да я уж не помню. А если я собьюсь, капитан меня снова вызовет и заподозрит. Тогда что?
– Чего ты так боишься? Дай сюда, покажи, чего ты нацарапал. Я ведь тоже был там, когда ты ему свою историю рассказывал.
Руди читает:
– "Георг Мертенс... Родился в 1920 году в Вуппертале. Отец - аптекарь... Мать умерла при родах. Отец - два года назад. Опекун не помогает..."
– Да замолчи ты!
– кричит на него Георг, вырывает листки, комкает их, выбегает на палубу и бросает за борт.
Медленно возвращается он в каюту и садится на койку Руди.
– Они же нужны тебе. Нельзя так - взял да выбросил, журит его Руди.
– Всякий поймет, что это вранье. Вот проклятье! А что, если я расскажу, как оно на самом деле все было, а? Ну, говори, что тогда будет?
– Нельзя.
– Нельзя... Но неужели ты не понимаешь, каково бывает, когда заставляют врать? Заставляют! Да еще в письменном виде! Даже имени своего и то нельзя сказать.
– Тише, Георг!
– Э-эх!
– Но ведь нужно! Ты здорово рассказал. Как ты в порту забрался на английский корабль - это же верно. А теперь возьми да напиши. И нечего тебе бояться. Садись и пиши!
Но Георг не двигается с места и при этом так быстро дышит, как будто он только что долго бежал. Потом поднимает голову и улыбается.
– Ну, что ж! Врать так врать!
– говорит он, закуривает и уходит на палубу.
Руди смотрит ему вслед, достает свою тетрадку в черном переплете, но сегодня он не может писать. Глубоко задумавшись, он лежит на своей койке и спрашивает себя: "Разве можно врать?"
Георг приходит поздно. Он смеется. Руди щурится от яркого света и протирает глаза:
– Что случилось, Георг? Да что с тобой?
Георг присаживается на койку Руди.
– Я у Иогансена был, - рассказывает он.
– В каюте. Он вдруг тихо подошел ко мне сзади и позвал меня. Ты прав: Иогансен - мировой дядька! И с ним мне не было страшно. Я ему ни слова не наврал.
– Что-о-о?
– Всю правду выложил. Знаешь, Иогансену тоже немало досталось. Но ему еще повезло!
– Где это повезло?
– спрашивает Руди.