О личной жизни забыть

Таганов Евгений

Ради сына Гонсалесы из гористого Сан-Хосе переехали в город Лимон на атлантическом побережье, едва ли не самое дождливое место во всей Центральной Америке, где солнечной активности было заметно поменьше. Здесь Карлос открыл уже свою собственную строительную фирму с Исабель в качестве главного бухгалтера, а Алекс пошел в дорогую американскую школу, где две трети предметов велись на английском языке. Главной особенностью поведения в школе был подчеркнутый индивидуализм, что после самозабвенной возни с дворовыми ровесниками в Сан-Хосе явилось для живого общительного мальчишки неприятным открытием. Вместо того, чтобы беспечно отдаваться групповым интересам,

он теперь должен был всякий раз обосновывать и перед собой и перед другими почему ему нужно тем или другим заниматься. Это порядком угнетало, и Алекс постепенно и непроизвольно выбрал для себя просто более закрытый и сдержанный стиль поведения. Компьютер и видик быстро стали его лучшими друзьями.

Глядя на регулярно читающих родителей, приохотился он и к книгам, причем больше к энциклопедиям отца, чем к детскому чтиву, что еще больше превратило его в маленького старичка, которому несносны слишком ребяческие восторги и заботы сверстников. В 10 лет с Алексом случилась новая переоценка ценностей: он набрел на «Робинзона Крузо», пять или шесть раз прочитал его и принялся всерьез готовиться к жизни на необитаемом острове: узнавал, что и как можно изготовить, что во что превратить, чтобы не повторять неуклюжих неумений простоватого Крузо.

Это его погружение в отцовские справочники и энциклопедии удивительным образом сказалось на его школьной учебе. Одно дело запоминать что-то по чужому приказу, а другое – по своей охоте. Учеба пошла для него с некоторым опережением, когда все чаще получалось, что то, что рассказывали учителя, Алекс еще раньше успел почерпнуть из книг. Впрочем, в отличники от этого он не выбился. Самые интересные и предпримчивые ребята в их классе относились к категории «хулиганов и двоечников», от души презирающих зубрил-отличников. И чтобы не относиться к последним, он сознательно, начиная с четвертого-пятого класса стал получать заниженные отметки.

Родители его за это не сильно шпыняли, предпочитали давать сыну дополнительное образование по собственной системе: в доме по-английски говорили чаще, чем по-испански, во время семейных трапез звучала классическая музыка, по видику смотрели самые отборные голливудские, европейские и японские фильмы, а мировая политика, география и история являлись едва ли не главной темой разговора на внутрисемейных трапезах. Причем все это происходило самым непринужденным образом: родители просто обменивались некими отрывистыми шутливыми репликами, а Алексу, чтобы понять смысл их веселости, приходилось потом подолгу копаться в тех же справочниках и энциклопедиях.

Еще один поворотный момент произошел с Алексом в 11 лет, когда отец подарил сыну маленькую безделушку: песочные часы, в которых песок пересыпался ровно за тридцать секунд. Исабель такой подарок-пустышку не одобрила:

– Ну и что выдающееся можно совершить за эти полминуты?

Карлос выкрутился с присущим ему блеском:

– Например, как Господь Бог создать нового человека. – Он взял ручку и за тридцать секунд нарисовал на листе бумаги веселого человечка со шляпой и тросточкой.

В тот же вечер, закрывшись у себя в комнате, Алекс наперегонки со струящимся песком принялся создавать свой человеческий мир. Песок неизменно побеждал, тогда Алекс ограничил себя человеческими ликами и укладываться в срок стало гораздо легче.

С той поры у него так и пошло, стоило случиться каким-либо неприятностям, как он доставал бумагу и ручку и благодаря стремительным рисункам постепенно успокаивался и обретал чувство уверенности.

Вскоре успехи его в изображении

лиц и человечков в целом стали столь очевидны, что какое-то время Алекс даже примеривал на себя плащ великого карикатуриста.

Гонсалес-старший мог быть доволен: художественная жилка еще ни одному человеку не помешала. Лишь однажды он все же не выдержал и пристыдил сына за недостойные отметки. Тогда-то Алекс и выдал отцу свою школьную тактику-стратегию.

– Разве хорошие оценки стоят малоприятного имиджа?

– Ну наш парень и дает! – выразил чуть позже Карлос свои впечатления о сыне жене. – В его годы я, помню, плакал от обиды за каждую четверку, а этот сознательно не учит, чтобы получить тройку.

– А хорошо ли, что он подстраивается под этих аутсайдеров? – как всегда усомнилась Исабель.

– Ну, во-первых, понятие аутсайдеров в их элитной школе весьма относительное. И потом он заверил меня, что их мнение ему, в общем-то, не очень-то даже важно, просто ему нравится быть немного человеком-невидимкой, чтобы на него поменьше пялились.

– Ты не находишь такое поведение странным для его лет?

– Я и это спросил у него? – даже обрадовался ее вопросу Карлос. – Мол, почему он не хочет покруче утвердиться среди сверстников? И знаешь, что он мне ответил? Что его сверстники это герои Дюма и Джека Лондона, а не эта шантрапа.

– А что он говорит про девочек?

– Увы, до этого глобального вопроса мы как-то не добрались.

Говоря, что мнение «хулиганов и двоечников» его не очень-то заботит, Алекс ничуть не привирал. Рано почувствовав над ними свое умственное превосходство, он вскоре добился среди сверстников и физического первенства. Его высокий рост, некоторая неуклюжесть движений и то надменное равнодушие, с которым он смотрел на их выходки, были прекрасным раздражителем для всех окружающих задир, слишком легкой и лакомой добычей этот высокомерный «аргентинец» им казался. Однако стоило ему встать в бойцовскую стойку, как он тут же переставал быть беззащитной жертвой. Выставив далеко вперед левый кулак, он стремительно наносил разящий удар правой любому, кто изловчился поднырнуть под его левую руку. При этом сам всегда оставался вне пределов чужих кулаков. Так действовал любимец его отца мексиканский боксер-средневес Мартинос, и Гонсалесу-младшему просто удавалось его хорошо копировать. И хотя все задиры вскоре выяснили, что Алекс никому не проигрывает драки один на один, всякий раз непременно отыскивался кто-то, чтобы померяться с ним ловкостью и бесстрашием. Вот и получалось, что, будучи человеком совершенно не агрессивным, он дрался гораздо чаще самых завзятых хулиганов.

Удивительно, но об этих «подвигах» долго ничего не знали ни родители, ни учителя. Глядя на его задумчивое тонкое лицо, никому из взрослых даже в голову не приходило, каким умелым кулачным бойцом в своей возрастной категории он является.

4

При переезде в Лимон Карлос не прекратил компаньонства и с сеньорой Селией, так и мотался еженедельно между двумя городами, что служило хорошим прикрытием для любых его сторонних встреч и поездок.

Поменяв на новом месте жительства две съемные квартиры, Гонсалесы выстроили себе, наконец, и собственный дом. В отличие от первой показной виллы, это был весьма скромный особняк с шестью комнатами, подземным двенадцатиметровым тиром и садом в три акра. Его скромность объяснялась желанием иметь лишь приходящую прислугу: кухарку-горничную и садовника, поддерживавшего сад и небольшой декоративный бассейн в идеальном состоянии.