О маленьких рыбаках и больших рыбах. Наш аквариум
Шрифт:
— Ил? Ил. Так. Это хорошо. Личинки поденок живут именно в илистом грунте, — и храбро зашагал, увязая в грязи, к лодке.
Я сел на корму, Федя — в весла, а Тараканщик — на среднюю скамейку. Сначала мы медленно перебирались на лодке вдоль берега и собирали с травинок и веток тех личинок, которые только что вылезли из воды. Тараканщик осторожно брал их и опускал в баночку со спиртам.
Личинки все еще продолжали во множестве выходить из воды. А «рубашки» их видны были всюду — на каждой травинке висело по нескольку штук. Много их плавало и на воде.
Когда личинок у Тараканщика набралось полбанки, он вынул из своей сумочки кусочек бумаги, написал на ней карандашом что-то, свернул бумагу в трубочку и тоже в банку опустил, в спирт.
— Что это вы, — спрашиваю, — написали?
— Это паспорт! Паспорт? Паспорт. На нем написано, когда, где и кем собраны эти личинки. Так? Без этого они не имели бы никакой научной ценности. Ничего бы не стоили. Так? Так. Ну а теперь попробуем поймать младшее поколение этих личинок! Попробуем? Попробуем.
— Это какое же «младшее поколение»? — спросил я.
— Я рассказывал. А впрочем, ты не слышал. Так... Личинки поденки живут в воде не один год, а два и три. Значит, сейчас в иле, на глубине должны быть личинки, которые выведутся только будущий год. Так? Так. Их-то мы и попробуем поймать. Так?
Мы поднялись вдоль берега на несколько десятков сажен и ехали на глубину. Тараканщик спустил трал за борт, и тот сразу скрылся под водой и потянул за собой веревку. Когда трал коснулся дна, Тараканщик велел направить лодку вниз по течению и тихонько грести.
Пока мы заняты были всем этим, я и не смотрел, что делается на реке. Но как только наша лодка с волочащимся за ней по дну тралом поползла медленно по течению, я огляделся вокруг и невольно вскрикнул:
— Поглядите!
А поглядеть было на что.
Солнце только что взошло. Прозрачный, как кисея, туман расстилался над рекой. Косые солнечные лучи пронизывали его насквозь, и в них, блестя соломенно-желтыми крылышками, носилось бесчисленное множество поденок. Наша лодка плыла в самой гуще их — и вокруг нас и над нами в каком-то фантастическом танце кружились и вились целые тысячи их. Одни стремительно носились, делая широкие круги над самой рекой, на мгновение останавливались, задевая воду кончиками брюшка, и снова неслись. Другие на высоте двух-трех метров толкались в воздухе, как весенние комары-толкунчики, и гонялись друг за дружкой.
Было что-то невыразимо странное, необычное в этом ни с чем не сравнимом беззвучном танце красивых крылатых созданий. Но больше всего поражало их изумительное множество. Сколько их? Тысячи? Сотни тысяч? Миллионы? «Сила», — вспомнились мне слова Якова Ивановича, и на мгновение мне даже жутко стало, и холодок пробежал по спине.
— Зачем это они так? К чему они кружатся? — с недоумением спросил я. — Что они делают?
— Это самый важный момент их жизни, — сказал Тараканщик. — Самый ответственный момент. Их брачный вылет — они откладывают свои яички в воду.
— А потом что?
— А потом? Потом из яичек выведутся в реке личинки, сначала очень мелкие, потом они несколько раз линяют и при этом растут, а через два-три года из них выходят вот эти взрослые поденки. Они взлетают над рекой, откладывают яички, а сами умирают. И все начинается сызнова. Так? Так.
В самом деле многие метлички уже лежали на воде и неслись по течению. Некоторые из них еще бессильно дергались, другие были уже мертвы. Их жадно хватала рыба. Со всех сторон то и дело слышались всплески и бульканье, и по воде расходились круги. Мелкая рыбешка, норовя поймать метлицу на лету, целиком выскакивала из воды. Крупные рыбы только показывали над водой свои плавники и толстые спины. Но иногда, увлекшись охотой, вдруг с шумом вырывался из воды крупный голавль, а то и широкий, как доска, лещ громко шлепал по воде своим тяжелым, телом.
— Рыбий праздник! — сказал Тараканщик.
Да, это был рыбий праздник.
Несколько метличек упало к нам в лодку и билось на дне. Я поднял одну и стал рассматривать. Это было крупное насекомое, очень похожее на бабочку. Только не было на ее бледно-желтых крылышках той пыльцы, которая осыпается и пачкает пальцы, когда возьмешь в руки настоящую бабочку. Да на конце брюшка у метлички было два или три длинных тонких хвостика, которых у бабочки не бывает.
Тараканщик сказал, что метлица, или поденка, не бабочка, а принадлежит к отряду прямокрылых, как кузнечики, тараканы, стрекозы, и что поденки бывают разные, их много, как он сказал, видов, и мелких и крупных, но все они, как и метлица, живут недолго, несколько часов или дней, и откладывают свои яички в воду.
Лодка наша спустилась до самого бора.
— Ну, — сказал Тараканщик, — достаточно? Достаточно. Посмотрим, что нам попало? Посмотрим.
Мы подъехали к берегу, и Тараканщик принялся вытаскивать трал. Скоро он показался из воды, весь измазанный жидким придонным илом. Тараканщик вытащил его в лодку и снял металлический стакан, которым оканчивался у трала мешок. Весь стакан был до краев наполнен илом.
Я был разочарован.
— Ничего и нет, — говорю, — кроме грязи.
Тараканщик ничего мне на это не ответил, а взял стакан, опустил его до половины в воду и стал осторожно промывать. А потом вынул и показал мне.
Илу в стакане уже не было, а на сеточке, которая служила дном стакана, копошилось много всяких мелких живых существ. Тараканщик осторожно разобрал их пинцетом, достал какого-то червяка, положил себе на ладонь и говорит:
— Вот! Вот она, личинка поденки! Видите? Видите. Так?
Личинка ничего, на мой взгляд, особенного не представляла — обыкновенная личинка, каких я уже как будто много видел. Поденку она напоминала только тем, что у нее тоже были хвостики сзади. Но я подумал: какой молодец Тараканщик — слазил на речное дно, как к себе в карман, и достал с него то, что ему нужно.
Тараканщик положил пойманных личинок в банку со спиртом, нам велел снова подняться вверх и еще раз проехать по реке с тралом.
Пойманных на этот раз личинок Тараканщик посадил уже не в спирт, а в баночку с речной водой и сказал, что свезет их домой и попробует воспитать, то есть вывести из них на будущий год взрослых поденок.
— Но, — говорит, — это не так-то легко! Нелегко? Нелегко. Они привыкли к жизни в проточной воде, на глубоком дне. Как создать им такие условия в банке? Но попробую? Попробую.