О маленьких рыбаках и больших рыбах. Наш аквариум
Шрифт:
— Ведь болото, мамочка, недалеко. Мы дойдем до него, найдем росянку и обратно. А что сыро, так ведь на болоте всегда сыро.
Должно быть, маме эти мои немудреные доводы показались достаточно убедительными, потому что она против обыкновения больше не настаивала. А я еле досидел до конца обеда и бросился к Феде.
Мне показалось, что и Федя немного удивился моему намерению идти сейчас же. Но так как у нас как-то само собой установилось, что запевалой во всех наших похождениях был я, то он и не возражал особенно. И мама его, узнав, что меня отпустили, тоже спорить не стала.
Словом, через четверть часа мы с Федей уже направлялись к перевозу через Сну. С собой мы взяли только сачки и корзинку со стеклянными банками и двумя глубокими тарелками. Вся эта посуда была переложена стареньким теплым платком, чтобы не гремела на ходу и не перебилась. Поесть мы захватили с собой только небольшой ломтик хлеба с солью. Ведь мы были уверены, что засветло еще вернемся домой.
До усадьбы Гришина мы прошли без всяких приключений, но шли медленно — дорога глинистая, после дождя еще не просохла, глина к сапогам липнет, ноги в ней разъезжаются. Вероятно, был уже шестой час, когда мы подошли к спуску под Гришинскую гору. Спустившись, по чуть заметной тропинке мы вошли сначала в густую поросль молодых березок, ольхи, рябины. Свежая листва осыпала нас крупными каплями дождевой воды. Потом прошли неширокую полоску мелкого кустарника-ивняка, и перед нами открылось моховое болото.
Невеселое место! Насколько глаз хватает, все одно и то же — однообразный красновато-желтый моховой ковер, а на нем редко-редко расставлены низкорослые корявые сосенки. Какие они жалкие, худосочные! И не зеленые, а серые, как будто подернуты плесенью. Потом я узнал, что стоят такие сосенки на болоте десятки лет, а большими вырасти никак не могут.
Тропинка указывала нам путь и дальше по болоту, туда, где вдали над чахлым сосняком чуть виднелись веселые ярко-зеленые вершины высокоствольного леса, освещенные вечерним солнцем.
Мы пошли по ней. Как странно! Идешь по моховому покрову, как по пружинному матрацу: с каждым шагом он упруго прогибается, а нога с громким чмоканьем по щиколотку входит в мох, выжимая воду. Местами, где сплошной моховой покров был прорван и выступала темно-коричневая топь, на ней лежали мокрые ослизлые жерди. Стоило оступиться, и нога глубоко, выше колена, уходила в жидкую грязь.
— Далеко не пойдем, Шурик, — сказал благоразумный Федя. — Где-нибудь тут будем росянку искать. Поздно уж!
— Давай, — говорю, а сам думаю: а где же тут искать? Кругом все мох и мох, и ни зеленого листочка на нем не видно. Только кое-где торчат тощие сизые метелки какого-то болотного злака. А росянку я представлял себе зеленой — ведь я ничего не знал о ней, кроме того, что она мелкое растеньице с круглыми листочками.
Стою на тропинке и гляжу во все стороны — не видно ли где зелени. Наконец, усмотрел: вот там, меж серых стволов сосняка что-то зеленеет.
Сошел с тропинки и, увязая на каждом шагу, побрел в ту сторону. А Федя спрашивает:
— Куда ты? Далеко не уходи. Смотри в окно [21] угадаешь!
— Ладно. Я сейчас приду. А ты тоже ищи росянку и жди меня.
До зелени, которая мне приглянулась, было довольно далеко. Это были густо разросшиеся высокие болотные травы: тростник, рогоз и другие, не известные мне. Они окружали открытую трясину. На ней местами проступала темно-коричневая ржавая пахучая вода.
Между стеблями высоких трав, внизу, у самых корней ярко зеленела мелкая травка. Я подумал: может быть, тут в этой травке я и найду росянку. Сделал к ней несколько шагов, и вдруг обе ноги мои совсем легко, как легко входит ложка в сметану, ушли в жидкую черную грязь выше колен. Если бы я остался на ногах, я, конечно, увяз бы и глубже, но, почувствовав, что тону, я сразу же, не раздумывая, сел на край мха, с которого только что сошел. Потом вытянул свои увязшие ноги, отполз немного назад и встал весь мокрый и грязный.
21
«Окнами» на болоте называют небольшие участки открытой топи среди сплошного мохового покрова. В таком «окне» легко увязнуть и даже утонуть.
Что делать, думаю? Назад идти на тропинку к Феде? А росянка? Очень мне хотелось ее найти и почему-то думалось, что такое интересное растение, как росянка, должно расти именно вот в таком недоступном опасном месте. Поэтому я не пошел к Феде, а стал обходить трясину кругом. Нет ли, думаю, местечка, где можно было бы добраться, не увязнув, до зеленой травки.
Но так и не нашел, хотя обошел кругом всю трясину.
Очень огорчила меня неудача. Остановился я и задумался — где же искать росянку. И в моем воображении, как живая, встала она такою, какой я еще вчера представлял ее себе — глубокая тарелка, в ней мох, а на нем маленькое зеленое растеньице...
Постой! Что же это я! Как же я об этом забыл? Ведь в описании было сказано ясно: росянку можно взять вместе с дерновинкой мха... значит, она на мху и растет, на мху ее и искать надо. А я зачем-то в трясину полез! Вот растяпа!
Крикнул Феде. Он мне откликнулся. Медленно пошел я на голос, а сам все на мох смотрю.
Оказывается, моховое болото не так уж бедно растительностью. Вот целая большая полянка густо заросла темно-зелеными вырезными листьями морошки. На кочках растут кустики голубики, а с ней вместе багульник, от которого такой резкий запах, что в голове мутится. А вот мелкие блестящие кожистые листочки клюквы. На тонких, как ниточки, стелющихся стебельках ее сидят ягодки. Одни красные, как будто мятые, — прошлогодние, а другие еще зеленые — нынешние. Я съел несколько красных ягодок — кисло, но вкусно.
А росянки я так и не нашел. Не растет она у нас, что ли, думаю.
Грустный и разочарованный вышел я на тропинку к Феде. Смотрю, а он со своим обычным задумчивым видом сидит себе на высокой моховой кочке, подмяв под себя кустик голубики. Поглядел на меня из-под своих длинных ресниц и спрашивает спокойно:
— Где это ты так вывозился, Шурик? Не в окно ли попал?
Его спокойствие меня удивило и даже рассердило. Как он может быть таким спокойным, думаю. Росянку-то ведь мы еще не нашли. Неужели ему она неинтересна?
— Ты так все время и сидел здесь, — спрашиваю, — и росянки не искал?
— Да нет, я тоже искал. Да ничего не нашел. Нет ее здесь.
— Давай еще искать!
— А я думал, мы домой пойдем. Поздно уж. Солнышко скоро садиться будет.
— Нет уж! Коли пришли за росянкой, так надо ее искать. Вставай да пойдем оба вдоль тропинки. Ты с одной стороны, а я с другой. И будем искать. Она во мху растет.
Федя не стал спорить. Хотя и не совсем охотно, он поднялся, и мы медленно, поминутно оступаясь и увязая, пошли дальше вдоль тропинки.