О моя дорогая, моя несравненная леди

Яшенин Дмитрий

– Ты заранее собирался исчезнуть на месяц?

– Нет. Честно говоря, мы думали, что вам потребуется гораздо меньше времени...
– он усмехнулся, - чтобы тесты дали положительный результат. Однако ты проявил похвальную твердость. Не залез на бабу своего... пусть и не боевого, но все же - товарища, едва за тем закрылась дверь. Хотя она, как мы и планировали, сделала все, чтобы добиться этого. Признаюсь - это крепко нас озадачило. С одной стороны - это не вписывалось в наши планы. С другой - лишний раз подтвердило, что ты - не какой-нибудь позорный крысеныш, для которого нет ничего святого. И мы, стало быть, не ошиблись. И все наши... хлопоты - не впустую.

Паша

замолчал.

– Ну, в общем, когда Аленке удалось сломить твое сопротивление, подошло время... ежемесячной технической паузы, и, ты должен это знать, у тебя же дядя - гинеколог, следующие пару недель вы просто получали удовольствие. Меня это, конечно же, бесило, однако поделать тут ничего было невозможно. Не скажешь же: прервитесь-ка ребята на пару недель, пока у будущей мамы не наступит эта... как ее... ну, ты должен знать...

– Овуляция.

– Вот - вот, не наступит овуляция, яйцеклетки не займут исходные боевые позиции и она снова не будет... готова...

– Подожди!
– Кирилл остановил его взмахом руки.

Важнейшая деталь, крутившаяся на периферии сознания, которую он чувствовал, но никак не мог ухватить, сама собой, вдруг, скользнула к нему в руки.

– Подожди. Но ведь она же предохранялась! Все время! Она же постоянно принимала таблетки!
– Кирилл смотрел на Пашу, ожидая очередного подвоха.

– Таблетки?
– красноречиво усмехнулся тот, не собираясь, видимо, обманывать ожиданий.
– Ах, таблетки! Да таблетки она принимала регулярно. Вот ведь голова-то пустая!
– расхохотался он, совершенно уже не сдерживаясь.
– Думал же прихватить тюбик! Закрутился. А то приняли бы с тобой... по аскорбинке. Ужасно полезная вещь - аскорбинка, Кирюша. Как во время беременности, так и вообще... по жизни.

– Аскорбинка?
– переспросил Кирилл.
– Аскорбинка это - зачет. Аскорбинка - классная маскировка.

– Ну разумеется! Кто же заподозрит в желании забеременеть женщину, принимающую противозачаточные таблеточки с энтузиазмом сердечника, глотающего валидол? Никто. И ты не заподозрил. Признайся как на духу - у тебя и мысли такой не проскользнуло, да?

– Да.
– признался Кирилл.
– Не проскользнуло.

– Вот то-то и оно!
– удовлетворенно кивнул Паша.
– Так и было задумано. Так бы и вышло, кабы не портрет этот проклятый...
– он прервался, но потом, желая, видимо, довести рассказ до конца, продолжил: - пять дней назад тест впервые дал положительный результат. Когда Аленка позвонила мне, я подумал - умер кто-то. Такой у нее был голос. Она вся была на нервах и требовала, чтобы я немедленно объявился, закончив "командировку". Я велел ей успокоиться и не торопить события. Мы ведь заранее решили, что я вернусь только после того как беременность будет подтверждена врачом. Она взяла себя в руки, съездила к своему врачу в Феодосию, сдала анализы и стала ждать результатов. Три дня назад опять поехала в Феодосию. Врач подтвердил беременность... что?

– Финита ля комедиа.
– повторил Кирилл громче.

– Точно!
– улыбнулся Паша.
– Представление можно было заканчивать. Аленка сказала тебе, что у нее снова начались... дни и что скоро возвращаюсь я. В виду чего вам лучше разбежаться по разным спальням. Мне, в принципе, остался пустяк: приехать домой, пожать тебе, благодетелю, руку, расплатиться с тобой за твое художество и пожелать тебе мягкой посадки в Санкт-Петербурге. Кто ж знал...

Он остановился.

– Она могла взглянуть на портрет заранее.
– сказал Кирилл.
– Почему она этого не сделала?

– Да потому что он интересовал ее как прошлогодний снег!
–

рассмеялся Паша.
– Равно как и меня. Пойми же ты, наконец: этот портрет был для нас простым предлогом! Поводом завлечь тебя к нам и удержать на более или менее продолжительное время. И все. Что ты там нарисуешь, нас абсолютно не волновало. Да ты спокойно мог нарисовать самый примитивный шарж, вроде тех, что сотнями малюют у нас на Арбате. Даже если бы ты изобразил Алену в виде Бабы Яги мы все равно остались бы довольны! Посмеялись бы, заплатили бы тебе, так что ты в обиде не остался бы и отпустили бы на все четыре стороны.
– он остановился.
– Нам казалось: мы просчитали все варианты и тебе не застать нас врасплох.
– снова повисла тягостная пауза.
– Мы ошибались. Я не могу винить Алену. Я уже тебе сказал - картина ошеломила даже меня. Я и предположить не мог, что ты... способен на такое.

– Я тоже.

– Верю.
– кивнул Паша.
– Ты и сам не понял - что ты нарисовал. До последнего момента. До того как Алена сорвалась.

Он вздохнул и замолчал.

Кирилл смотрел на горизонт, неуловимо медленно терявший ясность и четкость, по мере того как солнце взбиралось к зениту, раскаляя воздух. Эта пронзительная звезда, возмутительно ярко сверкавшая в возмутительно ясном и чистом, праздничном небе над восхитительно синим морем, утверждая своим восхождением расцвет нового дня и новой жизни, раздражала его, резко диссонируя с сумраком, накрывшим его душу. Он думал, насколько легче было бы ему, если бы из-за горизонта сейчас выползли тяжелые штормовые тучи, накрыли бы все небо и по побережью Тавриды хлёсткой пощечиной ударил бы шквал, а на синюю гладь воды, на горячую, уже, береговую гальку, на весь мир обрушились бы холодные дождевые струи.

– Ну и что теперь?
– спросил он, наконец.

– Теперь?
– голос Паши изменился, не меняя, однако, громкости. Словно он...
– Ну ты же сам должен понимать, что теперь, когда ты все узнал, ты стал слишком опасен для нас.
– точно, Паша, сделав шаг назад и в сторону, оказался позади него.
– Ты теперь будешь висеть над нами как Дамоклов меч. Кроме того, - Кирилл почувствовал как в его спину, чуть ниже левой лопатки, уперся небольшой, твердый предмет округлой формы...
– кроме того, я хоть и был готов принести эту жертву, но теперь едва ли откажу себе в удовольствии избавиться от человека, который сто раз мою бабу нагишом видел и имел ее как только мог.

Кирилл по-прежнему неотрывно смотрел на горизонт, не делая ни одного движения. Да и какие тут могли быть движения? Глупо же в самом-то деле думать, что он успеет развернуться, прежде чем...

– Да и ситуацией удобной грех не воспользоваться. Как мы с тобой уезжали никто из посторонних не видел. Только Мария. Но ее-то молчание мы обеспечим. Место тут, опять же, хорошее, уединенное: ни шума никто не услышит, ни тела в море, под обрывом, никто не найдет. Такие вот дела, брат.
– сказал Паша, не ослабляя давления.
– Хотя, ты, может быть, попросить о чем-нибудь хочешь напоследок? Говори, сделаю все что в моих силах.

Кирилл кивнул, а потом медленно поднял правую ладонь к плечу:

– Закурить дай.

– Так ты ж не куришь, снайпер?!

– Ну, ради такого случая - можно.

– Убедил!
– хохотнул Паша, положив ему на ладонь пачку сигарет.

– И зажигалку.

– Зажигалку?
– переспросил он.
– Держи.

И в то же мгновение на ладонь Кирилла, рядом с сигаретами, легла зажигалка.

Не чувствуя больше давления под лопаткой, он неторопливо открыл пачку, вытащил сигарету и сунув ее в рот, прикурил.