О нём
Шрифт:
Поразительно, насколько расстояние и возможность взглянуть на все со стороны проветрили мои мозги.
Но на следующей неделе Себастьян появляется на занятиях в темно-серой хенли с расстегнутой верхней пуговицей и закатанными до локтей рукавами. Перед моим взглядом открывается карта мышц и вен, гладкая кожа и его изящные ладони… И как мне со всем этим быть?
Кроме того, кажется, он рад взглянуть на мои первые несколько страниц. Даже смеется над упоминанием кошачьего постера Отем, а потом с тонко завуалированным любопытством интересуется, будет ли
Можно подумать, он и сам не знает.
В его глазах застыл вопрос — А обо мне там есть?
Зависит от тебя, — молча отвечаю я.
В общем, эти мои «расстояние» и «возможность взглянуть на все со стороны» долго не продержались.
У меня было мимолетное влечение к Мэнни, когда мы только познакомились — и даже один или два момента наедине, позволившие мне пофантазировать, на что могут быть похожи отношения с ним — но долго это не продлилось, и мое внимание переключилось на кого-то другого. Мне нравится целоваться с парнями. Нравится целоваться и с девушками. Но что-то мне подсказывает, что поцелуй с Себастьяном вызовет во мне пожар похлеще упавшему прямо посреди поля сухой травы бенгальскому огню.
Если не считать встреч в школе и просмотра фоток с едой в Снэпчате, в последнее время я редко вижусь с Отем. А когда однажды вечером она заходит к нам, мама даже не скрывает, насколько рада ее видеть, и приглашает остаться. Потом, словно в старые добрые времена, мы с Одди поднимаемся ко мне.
Лежа на кровати, я анализирую собранные за день короткие заметки и пытаюсь включить их в новую главу, в то время как Отем копается в моей одежде и рассказывает последние школьные сплетни.
Знаю ли я, что на прошлой неделе во время учительской игры в баскетбол Маккензи Гобл сделала минет Девону Николсону на балконе тренажерного зала?
Слышал ли я, что кто-то из ребят пробрался на потолочную плитку туалета и поверху дошел до раздевалки для девочек?
А что Мэнни пригласил на выпускной Сэйди Уэймент?
Это привлекает мое внимание, и, подняв голову, я вижу, что Отем стоит одетая в мою футболку. Мои родители придерживаются строгой политики держать дверь открытой, когда ко мне кто-то пришел — неважно, парень или девушка, — но, кажется, на Отем это не распространяется. Что особенно смешно, ведь пока я возился со своими заметками, она раздевалась и примеряла мою одежду.
— У меня вылетело из головы, что уже пора думать о выпускном.
Ее взгляд говорит мне, что я страшно торможу.
— Осталось меньше четырех месяцев. На прошлой неделе я говорила с тобой на эту тему, пока мы ехали в машине.
Я сажусь.
— Правда?
— Ага, — она смотрит на себя в зеркало и одергивает подол футболки. — У меня такое чувство, будто ты меня перестал слушать.
— Нет. Извини, я просто… — я откладываю стопку своих заметок в сторону и полностью поворачиваюсь к ней. — Я погрузился в написание книги и плохо замечаю остальное. Напомни, что ты говорила.
— О, — раздражение Одди полностью исчезает. — Я спросила тебя, не хочешь ли ты пойти со мной, и тогда нам не придется делать из этого большое событие.
Ой. Ну я и придурок. По сути, она пригласила
До Себастьяна, что ли?
Я полный идиот.
Она изучающе смотрит на меня в зеркало.
— Ну, то есть, если только у тебя нет в планах пригласить кого-нибудь еще.
Я отворачиваюсь, чтобы Одди не видела мои глаза.
— Нет. Кажется, я просто забыл.
— Забыл о выпускном? Таннер! Это же наш последний год.
Неопределенно хмыкнув, я пожимаю плечами. Оставив в покое мой шкаф, Отем садится на край кровати рядом со мной. У нее голые ноги, а моя футболка доходит ей лишь до середины бедра. В такие моменты я понимаю, насколько легче была бы моя жизнь, если бы мои чувства по отношению к Отем были бы такими же, что и к Себастьяну.
— Уверен, что не хочешь позвать кого-то еще? Сашу? А как насчет Джеммы?
Я морщу нос.
— Они обе мормонки.
Ха, оцените иронию.
— Да, но они классные мормонки.
Я притягиваю Одди к себе.
— Давай оставим так, а потом решим. Я все еще не теряю надежду, что Эрик возьмет себя в руки и спасет твое честное имя. Это же наш последний год, ты сама ведь так сказала. Не хочешь, чтобы выпускной все-таки стал важным событием?
— Я не хочу… — нерешительно начинает она, но я тяну ее на себя, а потом перекатываю на бок и щекочу. Отем визжит, хохочет и обзывает меня по-всякому, и только когда Хейли стучит кулаком в стену, а папа снизу кричит, чтобы мы вели себя потише, я отодвигаюсь от нее, радуясь, что тема выпускного благополучно забыта.
***
С приближением нового времени года дни становятся длиннее, а жить гораздо легче. Если не считать редкие прогулки и катание на лыжах, все мы в течение нескольких месяцев почти не проводили время на улице. Это сводило с ума и оставляло слишком много свободного времени на размышления. К середине февраля я так устал от своей комнаты, дома и школы, что когда наступил первый по-настоящему теплый день, я готов буквально на что угодно, лишь бы побыть на улице.
Каждый день снег понемногу отступал от тротуаров, до тех пор пока не осталось несколько островков на лужайке.
Отец оставил мне грузовик, прицеп и список дел, который в субботу утром прикрепил к холодильнику. Отбуксировав нашу лодку к подъездной дорожке, я снял с нее брезент и стряхнул чешуйниц. Внутри темно и грязно, так что я пытаюсь сообразить, как много работы мне предстоит. До спуска лодки на воду еще несколько месяцев, но ей нужен серьезный уход.
Подъездная дорожка вся в лужах талого снега. Вперемешку с машинным маслом с улицы и кучкой листьев и веток все это выглядит отвратительно, но я знаю, что меня ждет впереди: много солнца, прогулок и барбекю по выходным. На апрель у нас в планах замена обивки сиденья в лодке и напольного покрытия, поэтому я начинаю вытаскивать все старье и отскребать клей. Не назвал бы это занятие приятным, но поскольку настоящей работы у меня нет, а бензин сам себя не купит, я делаю то, что велел отец.