О носах и замка?х
Шрифт:
Пальцы мистера Швали дрожали. Это действительно была банковская бриккер-карта — такими расплачиваются доверенные лица богатеев, и все траты записываются на определенный счет. Прежде мистер Шваль никогда не то, что не держал бриккер-карту в руках, но и даже не видел их своими глазами.
Первым делом мистер Шваль поспешно направился в свою конуру, которую ненавидел всем сердцем. Забрал запас денег из старой трубы. И тут-то начались первые неприятности. Рэд был здесь.
У мистера Швали не было друзей. Он всегда был один против всего мира и один в этом самом мире. Рэд когда-то взял его под крыло, научил многим полезным
Ох, как же он удивился, увидев, как мистер Шваль забирает их общую заначку. Рэд попытался было вызнать, что происходит, хотел отговорить приятеля от побега, но мистер Шваль понимал: Рэд — это вчерашний день, он будет только мешать, невозможно представить последствия, если вдруг он возьмет однажды и возникнет в его новой жизни — Рэд мог все разрушить. И мистер Шваль был категорически против подобных приветов из прошлого.
В общем, Рэд, отговаривая мистера Шваль, все еще не знал, что дышит в долг. Мистер Шваль отвлек Рэда утешительными речами и неожиданно напал. Рэд сопротивлялся — он давно жил на улице и ко многому был готов, но он явно недооценил ту ярость, с какой мистер Шваль вцепился в свое скорое, непременно, лучшее будущее и его глотку. Вскоре Рэд остался в прошлом, был брошен истекать кровью во вчера. На всякий случай мистер Шваль, задушив его, дополнительно перерезал ему горло: «Предусмотрительность превыше всего! Всегда проверяй, не прикидывается ли дохляк дохляком! Тебе же потом не нужна морока, верно?» — так говорил сам Рэд.
Бродяга Рэд был не последним, кто умер в тот день на пути к новой жизни мистера Швали. Следующей на очереди была мадам Симмс. Разыскать ее дом оказалось нетрудно. Она сдавала комнаты неприглядным типам, которые только перебрались в Старый центр в поисках лучшей жизни из других мест. Она услышала шум, когда мистер Шваль влез в окно комнаты на чердаке, которую снимал мистер Счастливчик. И пошла проверить, что там происходит, но ее натужное кряхтение и тяжелые шаги сослужили ей дурную службу, когда она поднималась по лестнице и шла по коридору.
Мистер Шваль услышал звяканье ключей и, притаившись за дверью, выждал, когда она открылась, и набросил удавку на жирное горло толстухи. Мадам Симмс сопротивлялась, пыталась пинаться и что-то хрипела, и едва не сломала нападавшему ребро своим локтем, но вскоре затихла и опустилась на пол.
Отдышавшись и утерев пот со лба — задушить мадам Симмс было непросто, — мистер Шваль оглядел комнатку. Он всегда с легкостью определял по вещам человека, что тот из себя представляет. «Наблюдательность — основной инструмент уличного человека», — так учил его Рэд. Поначалу, когда он только оказался выброшен на улицу, ему было тяжело что-то различить в людях — они все казались ему одинаковыми, но годы практики сделали свое. Одежда — как она чищена; запахи — какое мыло, парфюм (если есть), помадка для волос (если есть). Одним из основных факторов была обувь — она могла многое сообщить о своем владельце.
Живший на чердаке у мадам Симмс мистер Портер был одинок. У него не было ни родных, ни друзей.
Мистер Шваль проглотил голодный ком в горле, но тут же напомнил себе, что время не ждет, и продолжил обыск. Судя по вещам мистера Счастливчика, тот был крайне бессмысленной личностью и, как и полагал, мистер Шваль, о потере его никто не должен был сожалеть.
Письмо от Ригсбергов обнаружилось под матрасом, вместе с двадцатью фунтами и прокомпостированным билетом на поезд из Уиллабета на имя Корнелиуса Ф. Портера. К слову, что значит это «Ф» господин управляющий банка не знал до сих пор.
Дата на билете сообщила ему, что мистер Счастливчик прибыл в город всего пару месяцев назад. За это время он явно не успел особо обрасти здесь знакомствами или найти пристойную работу (если не считать той, которую он упустил в связи с повышением в дохляки). Двадцать фунтов, судя по всему, представляли собой остатки сбережений мистера Счастливчика, и вскоре он непременно должен был быть выброшен на улицу. Но сейчас вовсе не деньги интересовали мистера Шваль.
Он развернул письмо:
«Мистер Корнелиус Ф. Портер!
Мы рассмотрели вашу кандидатуру, и перечисленные вами черты характера, свойства, которыми вы обладаете, и привычки вполне устраивают господина Сессила Уортингтона Ригсберга.
Ожидаем вас в люкс-апартаментах по адресу: проспект Мерроуз, дом № 124.
Вас будут ожидать ровно в шесть часов вечера. Опоздание хотя бы на минуту будет рассматриваться как оскорбление. В подобном случае в должности вам будет отказано, и вы будете выдворены прочь.
Явиться следует в строго надлежащем виде, и любое отклонение от него будет рассмотрено, как оскорбление. В подобном случае, в должности вам будет отказано, и вы будете выдворены прочь.
Невыполнение хотя бы одного из требований в списке будет рассматриваться как оскорбление. В подобном случае в должности вам будет отказано, и вы будете выдворены прочь.
Список требований прилагается,
Без какого бы то ни было уважения,
мисс Легранд, секретарь почтенного семейства Ригсберг».
Прочитав письмо, мистер Шваль усмехнулся: «Нет уж, мистер Счастливчик просто не потянул бы подобную работу в окружении подобных личностей. Так что, можно сказать, он ему сделал огромное одолжение.
Напоследок оглядев пристанище мистера Счастливчика, мистер Шваль, потратив множество сил и нервов, затащил тяжеленную тушу мадам Симмс в паропроводный чулан, и, открутив все вентили на трубах регулировки газовым освещением, оставил домоправительницу там: «Она просто была очень неосторожна, и угорела… Нужно быть осмотрительнее…».