О праве войны и мира
Шрифт:
3. Но отсюда не вытекает ничего иного, кроме того, что в силу права в собственном смысле гражданин не обязан к этому; а милосердие даже не допускает иного образа действия. Ибо ведь существует немало обязанностей не справедливости в собственном смысле, но обязанностей приязни, благожелательства, которые не только заслуживают одобрения, что признает сам Васкес, но даже их несоблюдение несвободно от вины.
Во всяком случае, повидимому, такой образ действия имеет целью, чтобы каждый предпочитал сохранение жизни множества невинных граждан одной своей жизни. Пракситея в “Эрехтее” Еврипида говорит так:
Мы различаем большее и меньшее:
Погибель одного - не гибель общая,
И даже не равняются между собой3.
Так, Фокион убеждал Демосфена и прочих предпочесть
4. Все же и по установлении подобного положения остается сомнительным, возможно ли также принудить того, кто обязан поступить таким образом. Это отвергает Сото, приводя пример богатого, который согласно предписанию милосердия обязан дать нуждающемуся милостыню, но не может быть принужден к этому. Однако необходимо заметить, что одно дело - отношения между собой частей, иное дело - отношения начальствующих в противопоставлении их подданным. Ибо равный равного не может принуждать ни к чему, кроме того, к чему он обязан в силу права в точном смысле слова; тогда как начальник может принудить, даже если какая-нибудь добродетель предписывает иное5, поскольку это является правом в собственном смысле начальника как такового. Например, при большой нужде в продовольствии граждане могут быть принуждены сложить вместе все, что они имеют (Лессий, кн. II, гл. 9, спорн. вопр. 7). Оттого и в нашем спорном вопросе представляется предпочтительнее возможность принудить гражданина к исполнению требования милосердия. Так, уже упомянутый мной Фокион говорил, называя некоего ближайшего своего друга по имени Никокл, что если бы, к несчастию, Александр потребовал его выдачи, то он сам голосовал бы за необходимость его выдачи (Плутарх, жизнеописание Фодтаона).
Также справедливо предпринимать войны ради союзников равноправных и неравноправных.
IV. Ближе всего к подданным, даже равны им в отношении защиты, союзники, в договор с которыми включены покровительство им или защита их, или взаимная помощь по соглашению. “Кто не отражает насилия над союзником, будучи в состоянии это сделать, является соучастником того, кто причинил насилие”, - говорит Амвросий (“Об обязанностях”, кн. I, гл. 36).
Обычно такого рода соглашения не распространяются на войны, лишенные справедливого основания6, как мы сказали в другом месте. Этим объясняется, почему лакедемоняне, прежде чем предпринять войну против афинян, предоставили всем своим союзникам суждение о справедливости причин войны. И римляне поступили так же по отношению к грекам в войне с Набидом. Здесь мы добавим еще то, что союзник не обязан воевать в том случае, когда нет никакой надежды на благоприятный исход войны (Ливий, кн. XXXIV). Ибо союзный договор заключается ради блага, а не ради вреда.
Союзника нужно защищать даже против другого союзника, участвующего в том же союзном соглашении, если в предшествующем договоре не предусмотрено что-нибудь противное. Так, жителей Коркиры, если их дело было бы справедливо афиняне могли бы защитить даже против нападения более старых своих союзников - коринфян.
И ради друзей
V. Третья причина ведения войны ради других имеет место, когда друзьям7, хотя и не обещана помощь, но тем не менее она должна быть им оказана по обычаю дружбы, если только это можно сделать
Вместе с тем против всякого рода людей
VI. Последнее и наиболее широко распространенное основание есть взаимная связь людей, сама по себе достаточная для оказания помощи (Цицерон, “О границах добра и зла”, III; “Об обязанностях”, II; L. ut. vim. D. de lust. et lure). “Человек рожден для взаимной помощи”, - говорит Сенека (“О гневе”, кн. I, гл. 7). Ему же принадлежит изречение: “Мудрый, сколько возможно, вмешивается в судьбу людей” (“О милосердии”, кн. II, гл. 5). Еврипид в “Молящих” пишет:
Дают скалы убежище зверям,
Алтарь - рабам, гонимым городам -
Защиту города.
У Амвросия (“Об обязанностях”, кн. I, гл. 5) говорится: “Сила, дающая защиту слабым, исполнена справедливости”. Об этом мы также толковали выше.
Однако же это можно без прегрешения оставить в случае опасения за свою жизнь или даже за жизнь невиновного лица
VII. 1. Тут возникает вопрос, обязан ли защищать от насилия человек человека, народ другой народ. Платон (“Законы”, кн. IV) считает, что заслуживает наказания тот, кто не отражает насилия, причиненного другому8; сходное было предусмотрено законами египтян (Диодор, I). Но, прежде всего, если опасность неизбежна, то, очевидно, такой обязанности нет: возможно отдать предпочтение своей жизни и имуществу перед чужими. Так, я полагаю, следует толковать следующее место Цицерона: “Кто не защищает против насилия и не противится ему, имея к тому возможность, настолько же погрешает, как если покидает в опасности родителей, родину или союзников”. Здесь “имея к тому возможность” мы понимаем в смысле “без ущерба для себя”. Тот же Цицерон в другом месте говорит; “Едва ли можно избежать порицания, если не оказывать защиты людям”. У Саллюстия в его истории мы читаем: “Все, кто в благоприятных обстоятельствах привлекается к военному союзу, должны предварительно разобраться, будет ли возможно соблюсти мир; затем - достаточно ли благочестиво, безопасно, благородно или же неприлично то, что от них требуется”.
2. Не следует также пренебрегать изречением Сенеки9: “Окажу помощь погибающему, но так, чтобы самому не погибнуть иначе, кроме как в надежде стать великим человеком или заслужить награду за великий подвиг”. Но даже в последнем случае обязанность оказания помощи налицо лишь тогда, когда гибель обидчика способна спасти обижаемого (Лессий, кн. II гл. 4, вопр. 15). Ибо если сторона, подвергшаяся нападению может предпочесть своей жизни жизнь нападающего, как мы сказали в другом месте, то не погрешит тот, кто поверит или пожелает, чтобы подвергшийся нападению избрал последнее в особенности, когда на стороне нападающего опасность неизбежной и вечной гибели значительнее.
Справедлива ли война ради защиты чужих подданных: что поясняется рассмотрением различных случаев
VIII. 1. Спорным является также вопрос о том, справедлива ли причина войны ради чужих подданных, в целях ограждения их от несправедливости повелителя. В силу того для чего установлены гражданские общества, несомненно, что правителям каждого из них принадлежит некое право над своими подданными. Еврипид в “Гераклидах” пишет:
Сколь ни храним мы стены своего города,
Мы исполняем лишь свои решения.
Сюда же относится следующее:
Ты Спарту, что тебе досталась, украшай;
Нам о Микенах надо позаботиться.
И Фукидид признаком верховной власти считает “верховную судебную власть”, не менее чем “право законодательства и назначения должностных лиц”. Сходное встречаем в стихах поэта (Виргилий, “Энеида”, I):
Власть над морем и царство трезубца даны судьбою
Не ему, а мне.