О, Путник!
Шрифт:
— Конечно, Сир! Имперский Цитатник их ждёт, не дождётся! А какой антураж их сопровождает! Мне не терпится подняться на палубу галеры и обозреть место битвы, так сказать, по свежим следам! Поэма не терпит вялости и слабых эмоций! Вялость и слабость — признак упадка духа!
— Гениально сказано, мой друг! Ах, как сказано, однако! Конечно, конечно, не волнуйтесь! Будут вам эмоции, да ещё какие! Главное, пусть ГРАФИНЯ пока остаётся на яхте! — весело крикнул я. — Зрелище наверху не для слабонервных!
— Хорошо, Сир!
Между тем наше героическое маленькое судно приблизилось к галере и ткнулось носом в её высокий
— Ну что же, всё хорошо, что хорошо кончается, — весело произнёс я, обращаясь к ГРАФИНЕ. — Ну-ка, радость моя, подскажи-ка мне, что следует после ратной победы?
Девушка, поджав свои прелестные губки, мрачно и скорбно молчала. Она печально глядела не на меня, а куда-то вдаль, то ли в тихое ультрамариновое море, то ли в невыносимо синее небо.
— Пиры, балы и охота, Сир, — бодро сказал явно повеселевший ПОЭТ. — Что же ещё!?
— Правильно мыслите, сударь, — усмехнулся я. — Правда, насчёт балов и охоты я не совсем уверен. Дислокация у нас, к сожалению, не та. А вот, что касается пиров… Война, знаете ли, войной, а обед, пожалуйста, по расписанию!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Перед тем, как спуститься на яхту, я вдруг неожиданно вспомнил о гребцах, находящихся на галере. Они располагались на нижней палубе судна и их, судя по его размерам, должно было быть там немало. На вёслах, как это было принято у пиратов, очевидно, сидели рабы. И, само собой, они к этим вёслам прикованы. Что с ними делать? Бросать людей в таком бедственном положении, конечно же, нельзя, в любом случае их следует хотя бы освободить.
Я заглянул слева и справа за оба борта корабля. Вёсла были наполовину убраны во внутрь корпуса галеры, торчали из гребных люков, находясь параллельно поверхности воды. Я быстро поднялся на верхнюю палубу судна, потом спустился на среднюю, и нашёл в ней какой-то большой открытый люк, из которого доносился хаотичный и неясный шум голосов. Я, не долго думая, нырнул в него и оказался как раз в нужном мне месте.
Спёртый, отвратительный запах всевозможных человеческих испарений и испражнений мгновенно поглотил меня и вызвал тошноту, которую я решительно подавил. Не успели ещё мои глаза привыкнуть к перепаду света и тьмы и адаптироваться к царящему в помещении сумраку, как я вдруг мгновенно почувствовал опасность и неожиданно получил сильный и болезненный удар, который жёстко обжёг мою спину и заставил упасть на пол.
Но, ещё находясь в падении, я успел сориентироваться в пространстве, моментально ускорился, сгруппировался и, перекувыркнувшись, легко встал на ноги, развернулся лицом к лицу к этой самой внезапной опасности. Ею оказался могучий, лысый, бородатый, толстый и полуобнажённый детина, который медленно заносил надо мною длинный, зловещего вида хлыст, готовясь к повторному удару. Классика, однако! Может быть, — это и есть тот самый знаменитый опоясывающий кнут, о котором рассказывал мне давеча СОТНИК? Я, особо не раздумывая, стремительно прыгнул в сторону надсмотрщика и нанёс ему безжалостный, молниеносный и мощный удар ПОСОХОМ по голове. Она раскололась, как тонкий глиняный горшок. Её владелец сначала тяжело рухнул на колени, а потом грохнулся всей тушей на пол, произведя довольно ощутимое сотрясение корпуса судна.
Я расслабился и, не торопясь, огляделся. Справа и слева от меня и дальше, постепенно теряя свои очертания в глубинных сумерках пространства гребного помещения, располагались широкие и длинные скамьи, на которых в полном молчании сидели рабы. Они были прикованы к ним цепями по трое. Невольники крепко держались руками за толстые и длинные вёсла, выжидающе и тревожно смотрели на меня. Я быстро прикинул их численность. Если вёсел с каждого борта по двадцать пять — тридцать, то набирается примерно человек сто пятьдесят — сто восемьдесят гребцов. Вид у них, конечно, не ахти какой, но ребята жилистые, крепкие, тренированные, выносливые. Руки и ноги у гребцов сильные, лёгкие должны работать хорошо. Слабаки здесь долго не задерживаются. Прекрасно, чудесно!
Как же они мне кстати! Именно такие бойцы, — закалённые, крепкие и телом, и духом, мне и нужны! Какой я Император, если не имею, хотя бы, небольшого, но боеспособного войска!? Оно мне на начальном этапе завоевания Первого Острова не помешает. Ничего, откормим молодцов, отмоем, приоденем, вооружим и будет то, что надо. Кстати, оружия наверху более чем достаточно, и провианта в трюмах галеры, я думаю, должно нам надолго хватить. И так, начало положено, свершается историческое событие, моё войско рождается на глазах. Ну и слава Богу!
Сверху раздался встревоженный голос ШЕВАЛЬЕ:
— Ваше Величество, где Вы!? Как Вы!?
После этих слов по скамьям, как штормовая волна, прокатился глухой удивлённый ропот, который, то, обретая силу, то на некоторое время, теряя её, затух и затих где-то в тёмных недрах галеры.
— Я здесь, внизу, спускайтесь! — бодро и весело ответил я, продвигаясь к середине гребной палубы.
ШЕВАЛЬЕ не заставил себя долго ждать, быстро спустился по лестнице, чертыхнулся:
— Ну и воздух здесь, однако! Сир, ужас какой-то! Меня сейчас стошнит и вырвет!
— Вы слишком много времени проводите в обществе ГРАФИНИ и ПОЭТА, утончённый вы наш! Может быть, ещё приложите к своему чувствительному носу кружевной платочек, пропитанный духами? Стыдно, мой юный друг! Впереди нас ждут великие свершения и испытания, а они, как известно, без определённого пикантного душка, а чаще всего без зловония, никак не обходятся! Ладно, Бог с ними, со свершениями! До них нам ещё надо дотянуть, — ворчливо произнёс я. — Сударь, представьте меня этим уважаемым господам.
Ропот, гуляющий по рядам гребцов, стих. Господа все, как один, внимательно воззрились на ШЕВАЛЬЕ. Тот кашлянул, видимо с трудом подавил очередной приступ тошноты, торжественно и громко произнёс:
— Господа! Перед вами — Его Императорское Величество, Правитель и Повелитель Трёх Островов! Гроза и безжалостный истребитель пиратов! Могучий и Бессмертный Наместник Бога на земле!
Как всегда бывает в такой ситуации, мёртвая и изумлённая тишина повисла в воздухе. Я прервал её, демонстративно и мощно стукнув ПОСОХОМ по палубе. Корабль слегка задрожал, вибрирующий гул заполнил помещение.