О, Путник!
Шрифт:
— ШЕВАЛЬЕ, а почему вокруг так тихо? — спросил я юношу.
— Что, Сир? — он вздрогнул и поднял голову.
— Я не слышу вокруг никаких звуков. Ну, должны же говорить люди, звенеть оружие, хлопать двери, лаять собаки, мяукать кошки и так далее, и тому подобное.
— Сир, во всём замке введён режим полного покоя. Это сделано для того, чтобы процесс Вашего выздоровления проходил как можно быстрее и эффективнее, — мягко сказала ГРАФИНЯ. — Все войска выведены в поле, там разбит временный лагерь. В замке находятся только Гвардейцы.
— Меры, предпринятые вами, несколько излишни, но благодарю за заботу. Кстати, каковы наши потери, ШЕВАЛЬЕ?
— Сир, мы потеряли в общей сложности
— Жаль, жаль… Что там с конницей и с Гвардией?
— Сир, в кавалерии, к сожалению, двадцать человек убиты и шестьдесят ранены, — поморщился ШЕВАЛЬЕ. — Пираты всё-таки оказали определённое сопротивление. А вот в Гвардии, слава Богу, все живы! Ну, пара десятков легкораненых не в счёт. Вот что значит тяжёлое вооружение и отменная физическая подготовка!
— Суть не в вооружении! Суть в духе, организации и дисциплине! — я строго посмотрел на юношу.
— Совершенно с Вами согласен, Государь!
— А вообще-то, потери наши, конечно, сравнительно незначительные. Ну и слава Богу!
— Сир, так каково Ваше решение в отношении ШЕВАЛЬЕ? — мягко напомнила мне ГРАФИНЯ.
— Оставьте свой меч пока при себе, сударь! — я подошёл к юноше и поднял его с колен. — Что же его у вас отнимать, если я вам его совсем недавно подарил. Как никак его выковал лично Первый Мастер Первой Горы по моему заказу. Императорскими подарками просто так не разбрасываются. Этот меч я верну себе обратно только в двух случаях: если вы со славою погибните на поле брани, или если вы ещё раз допустите ошибку, подобную вчерашней. В таком случае я собственноручно отрублю вам голову вот этим самым мечом. Понятно?! Ну, а об измене я уже и не говорю!
— Благодарю, Сир, больше никаких ошибок. А по поводу измены… Это Вы зря, извините меня за дерзость. Я Ваш самый преданный и верный слуга навеки! — звонко сказал ШЕВАЛЬЕ.
— Дай Бог, дай Бог, — задумчиво произнёс я, пристально и подозрительно глядя в глаза ГРАФИНИ. — Иногда так сложно разобраться, — кто тебе слуга, кто не слуга, кто тебе друг, а кто тебе враг!?
— Сир, очевидно, раны Ваши оказали самое неблагоприятное воздействие на Вашу тонкую и чрезвычайно ранимую натуру, — раздражённо сказала ГРАФИНЯ. — Попейте успокаивающего настоя, полежите немного в тишине и покое. Как видите, Вам созданы все условия для скорейшего выздоровления. Сейчас я позову сиделку.
— Да… Может быть вы и правы. Мне действительно нужно ещё немного отдохнуть, поспать, — печально произнёс я. — Но сначала давайте всё-таки перекусим.
Обед прошёл тихо, чинно и неспешно. Подали нам различные овощи и фрукты, запечённую свинину, жареную на сливочном масле картошку и ещё что-то по мелочам. Просто, сытно, вкусно. То, что я люблю.
В разгар трапезы ПОЭТ неожиданно задал мне вопрос:
— Ваше Величество, а в каком возрасте умер Шекспир?
Я в это время безмятежно и сосредоточенно запивал красным терпким вином кусок свинины, который с излишней жадностью запихнул себе в рот. Размеры его явно не соответствовал тем физиологическим возможностям моего организма, которые у него имелись. Для того, чтобы его успешно прожевать, требовалось определённое количество времени, поэтому я в ответ на вопрос ПОЭТА сначала поперхнулся, а потом промычал что-то нечленораздельное.
ГРАФИНЯ укоризненно посмотрела на меня, сморщила свой прелестный лобик и обратилась к ПОЭТУ:
— Послушайте, сударь, не кажется ли вам, что вы приняли слишком близко к сердцу этого Шекспира? Ну, дался же вам Шекспир! Допустим, он был гениальным поэтом. Ну и что? Мы же недавно обсуждали эту тему. Существовали гениальные люди и до него, будут существовать и после него. Жизнь продолжается. Всё развивается и меняется. Как выразился наш Император, — это «диалектика!». У вас имеется достаточное количество времени для того, чтобы прославить своё имя. Дерзайте, думайте, творите и всё будет в порядке.
— Вообще-то, с Шекспиром не так всё просто и однозначно, — вмешался я в разговор, дожёвывая мясо. — Злые языки утверждают, что не он был автором своих сонетов и пьес. Не тот уровень… Не то образование, не то воспитание, не тот кругозор. Кто знает, кто знает… Шекспир прожил, если мне не изменяет память, пятьдесят или пятьдесят три года. Много это или мало? Не знаю. Но то, что в конце жизни он явно выдохся, — это факт.
— Вот как? — удивился ПОЭТ.
— Да, это правда. И вообще, закончим, наконец, тему Шекспира! Неизвестно ещё, кто более талантлив, вы или он, — я весело посмотрел на ПОЭТА. — У вас действительно ещё всё впереди. Кстати, как говорил Шекспир: «Отрицание своего дарования — всегда ручательство таланта!». Что же, займитесь самоистязанием на некоторое время, пожалейте себя, посомневайтесь, помучайтесь. Это пойдёт вам на пользу. Ну, а потом снова за дело! Всё, пока хватит о Шекспире! Попозже, как-нибудь на досуге мы обсудим пару-тройку его пьес, прежде всего «Гамлета», а сейчас довольно!
— Сир, а кто более велик, — Сократ или Шекспир? — с жадным любопытством спросил ШЕВАЛЬЕ.
— ГРАФИНЯ, ради Бога, ну сделайте же что-нибудь, я сейчас сойду с ума, — простонал я. — Дались же им два этих типа!
— Господа, нельзя сравнивать великого философа и великого поэта, — назидательно произнесла девушка. — Как можно сравнивать солнце и луну, море и горы, цветущую розу и стоящий посреди поля могучий раскидистый дуб, летящего над высокой травой оленя и скользящего по снегу барса, поющего соловья и парящего в вышине орла? Довольно глупое и бессмысленное занятие.
— Ах, ты моя умница! Как хорошо и точно сказано! — восхитился я. — Общение со мною явно не проходит для тебя даром и идёт на пользу!
— Спасибо, Сир, надеюсь, мы дополняем друг друга, — сухо и нервно ответила девушка.
Обед закончился, все разошлись. Я принял из рук сиделки очередную порцию таинственной целебной настойки, с отвращением, но беспрекословно осушил всю ту же грубую глиняную кружку, упал на кровать и мгновенно уснул.
Сначала сон был крепким, но потом стал зыбким, тревожным и беспокойным. Я видел какие-то доселе неизвестные мне расплывчатые лица, которые постепенно стали обретать знакомые и реальные черты. Молча и тяжело прошёл мимо меня МАГИСТР, громыхая доспехами и ведя за повод своего могучего коня. Мрачно, исподлобья глянул на меня БАРОН, опирающийся на меч и стоящий на россыпи камней на фоне заснеженных гор. Весело ухмыльнулся КАПИТАН, держась за высокую мачту яхты. Задумчиво улыбнулся ГРАФ, сидящий у пылающего камина. Печально посмотрел на меня ПОЭТ, грызя остро заточенный карандаш. Прогарцевал мимо меня ШЕВАЛЬЕ на великолепном Горном Жеребце. Грустно взглянули на меня ГРАФИНЯ и ФРЕЙЛИНА, почему-то стоящие рядом друг с другом. Тревога, словно холодный, болотный, утренний туман обволокла, заполнила и начала переполнять меня.
Потом я вдруг отчётливо и ясно увидел огромную каплю воды, вращающуюся в чёрной пустоте Космоса, сопровождаемую Солнцем и Луной. На одной стороне поверхности капли возвышались три маленьких острова, на другой располагались до боли знакомые мне материки и острова планеты под названием Земля. Так вот как всё устроено!? Так вот где я нахожусь! Как всё просто! Неужели всё так просто!? Но почему же я привязан к этим Островам, почему я никак не могу вырваться в большой мир за их пределы!? Странно, непонятно…