О том, чего не было (сборник)
Шрифт:
– Семечкин! – окликнул Вахлаков. – Что там у вас происходит?
– Где? – испугался Гия.
– Свечки бенгальские зажигаете, человечков рисуете…
Гия промолчал.
– Почему вы молчите?
– Я не понимаю – нравится вам это или нет?
Вахлаков свел брови, он сам не знал – нравится ему это или не нравится.
– Странно как-то, – нерешительно сказал он. – А зачем вы зажигаете свечки?
– Они красиво горят.
– А человечков зачем?
– Это как печать. Ведь ставят люди
Вахлаков поскреб ногтем щеку.
– Распускают слух, будто вы все можете. Мне это не нравится. – Здесь Вахлаков определенно знал свое отношение.
– Я тут ни при чем, – объяснил Гия. – Слухи живут отдельно от людей и не имеют к ним никакого отношения. Слухи сами по себе, а люди – сами по себе.
Когда летучка окончилась, Вахлаков подошел к Семечкину и тронул его за локоть.
– Гия, – Вахлаков оглянулся на дверь, – у меня к вам просьба.
– Кабинет восемьдесят восемь, – вежливо сказал Гия. – В порядке общей очереди.
– Мое дело особенное, – пообещал Вахлаков. – Для вас как для специалиста оно будет особенно интересным.
– А какая просьба? – спросил заинтригованный Семечкин.
– Сделайте так, чтобы я был молодой.
– Как молодой?
– Ну… мне сейчас пятьдесят восемь, а чтобы было тридцать.
– Это невозможно.
– Почему?
– Потому что это противоречит закону философии.
– Какому закону?
– «Отрицание отрицания». Я не могу менять диалектику, ее Гегель придумал.
– У меня позвоночник болит, – пожаловался Вахлаков. Ему казалось, что можно уговорить Гию, если попросить хорошенько. – Во время войны меня тряхнуло. Я упал, позвонок сместился и теперь давит на нерв. Вот я с вами разговариваю, а в пояснице как зубная боль и в ногу отдает. Скажите, интересно так жить?
Гия ничего не ответил. Было ясно, что жить с зубной болью в пояснице неинтересно.
– А пусть вам сдвинут позвонок на место, – сказал Гия. – Такую операцию делают. Я знаю.
– Я тоже знаю, – сказал Вахлаков. – Но дело не только в этом.
– А в чем еще?
– Вот раньше мне казалось, что нет такого свидания, из-за которого бы можно было пропустить совещание. А теперь мне кажется наоборот: нет такого совещания, из-за которого можно было бы пропустить свидание…
– Вы влюблены? – догадался Гия.
– Вам, наверное, это странно?
– А сколько ей лет?
– Она моложе моего сына, – уклончиво сказал Вахлаков. – В детском саду работает воспитательницей. Из всего Чехова только «Каштанку» читала. Это такое счастье… Мне так надоели умные разговоры!
Гия не понимал, что от него требуется.
– Я боюсь попасть в смешное положение, – сознался Вахлаков.
– А… – Гия понял. – Ешьте грецкие орехи. Это помогает.
– Мне надо не грецкие орехи, а тридцать лет!
– А где я вам их возьму? Впрочем…
– Ну? – Вахлаков подался вперед.
– Есть такое лекарство. – Гия отодвинулся, он не любил, когда к нему стояли близко. – ЭМРО. Эликсир мгновенной регенерации организма. О нем писали в прессе. Вам нужно выпить таблетку и выпрыгнуть с седьмого этажа. Вы разобьетесь вдребезги, но эликсир сработает, и вы мгновенно восстановитесь помолодевшим на десять лет. Если хотите помолодеть на тридцать лет, придется прыгнуть три раза.
– А можно прыгнуть с первого этажа?
– С первого нельзя, потому что вы не разобьетесь. С восьмого тоже нельзя, потому что можете не восстановиться. Надо с седьмого.
– А другого способа нет?
– Может быть, и есть, но я его не знаю.
Вахлаков посмотрел в окно. За окном что-то строили, и там медленно, как в забытьи, двигалась стрела подъемного крана.
– Бумага нужна? – спросил Вахлаков. – С человечком?
– Не обязательно, – сказал Гия.
– А свечки тоже не будет?
– Как хотите.
Когда Гия вернулся к себе в кабинет, там сидела Светлана. Занавеска была задернута, и комната, как фужер с шампанским, была наполнена ровным желтоватым светом.
– Можно я буду звать тебя Жора? – спросила она. – А то имя «Гия» какое-то собачье.
Гия достал свечку, поставил ее в вазочку, как цветок, и поднес спичку. От свечи во все стороны брызнули маленькие звезды и полетели по разным траекториям.
Светлана смотрела на них молча и вдруг заплакала. Она плакала с неподвижным лицом, и казалось, будто слезы, медленно идущие по ее щекам, не имеют к ней никакого отношения.
– Я все для тебя сделаю, – поклялся Гия. – Все, что попросишь…
– Сделай так, чтобы он на мне женился…
– Кто?
– Ты не знаешь.
– Он не любит тебя? – удивился Гия. – Вот дурак…
– Не ругай его.
– Прости, пожалуйста.
– Он любит, – объяснила Светлана, – но для мужчины любить и жениться – не одно и то же.
– Давай я женюсь на тебе, – неожиданно предложил Гия.
– Тебе лень, поэтому ты придумываешь что проще.
– А что я могу сделать?
– Поговори с ним. Я скажу, чтобы он к тебе пришел.
– Не знаю я, о чем с ним говорить, – отказался Гия.
– Если он почувствует, что ты хочешь жениться, он тоже захочет. Он очень несамостоятельный и зависит от чужого мнения.
– Зачем тебе такой муж?
Светлана медленно улыбнулась, глядя сквозь Гию.
Первый раз он видел ее в хорошем настроении.
В этот вечер Гия неожиданно для себя напился.
Они выпивали с Пашей – соседом по квартире – и разбирали свои противоречия.