О том, чего не было (сборник)
Шрифт:
– Банкет, – рассказывал собеседник, – человек на сорок. А в конце ужина он встает и произносит заключительную речь: «У нас в государстве все равны, поэтому платит каждый за себя».
– Неправда, – вмешался Вахлаков. – Совсем другая была речь.
– А вы откуда знаете? – высокомерно спросил собеседник. – Вы что, там были?
Вахлаков промолчал и посмотрел на девушку.
– Странно, – сказала девушка, – за меня он всегда платил.
– Пойдем отсюда, – сказал Вахлаков
Они встали и перешли в самый дальний угол.
Отворилась дверь, в ресторан вошел высокий парень в длинном двубортном пиджаке, похожем на гимназический сюртук. Он помахал Вахлакову рукой и подошел к столику.
– Папа, – сказал парень, – зачем ты опять надел мою рубашку?
– Тебе что, жалко для отца рубашку?
– Не жалко, а я не люблю, когда мои вещи надевают.
– Как ты разговариваешь со старшими? – обиделся Вахлаков и посмотрел на Гию. Ему было неудобно перед подчиненным.
– Мама попросила передать тебе… – Сын Вахлакова протянул деньги. – Ни в коем случае не пей вина, пей коньяк.
– А почему нельзя вино? – удивился Гия.
– У него от вина аллергия, – объяснил сын Вахлакова. – А от коньяка ничего.
Сын Вахлакова поклонился и ушел за другой столик.
– Стесняется, – сказал Вахлаков. – Стесняется родного отца.
Он щелкнул в воздухе двумя пальцами, подошла официантка.
– Риточка, принесите нам коньяку и все остальное, вы знаете мой вкус.
– Ничего я не знаю, – сухо сказала Риточка.
– Я не буду пить, Павел Петрович, – отказался Гия. – Мне завтра на работу.
– Не называй меня по имени-отчеству.
– Хорошо. Скажите, а страшно было прыгать?
– Первый раз страшно, а второй и третий ничего. Такое впечатление, будто желудок к горлу подходит. Там, где я прыгнул, вмятина в асфальте осталась. О! – Вахлаков вдруг оживился. – Ты только погляди, какая походка! Лучшая походка в Москве. Это манекенщица. Валя! – позвал он.
Валя оглянулась, посмотрела на Вахлакова и пошла дальше. Он выбрался из-за столика и побежал следом, но скоро вернулся.
– Дура, – обиженно сказал Вахлаков и выпил стопку сразу, одним духом. – Послушай, – сказал он, – как ты думаешь, зачем я тебя позвал сюда?
– Чтобы я вас провел, – сказал Гия.
– Ну, это ерунда… – Вахлаков забыл, как он с пяти до одиннадцати ходил от одной рожи к другой. – Это ерунда. У меня к тебе дело.
– Я слушаю, – обреченно сказал Гия и посмотрел на свою наполненную рюмку.
– Знаешь, как мы с женой познакомились? – вдруг спросил Вахлаков.
– Нет.
– Я был начинающий поэт, а она машинистка. Никто меня не печатал, кроме нее. Она печатала и говорила, что я гений.
Гия кивнул. Он осознавал, как это важно, когда в тебя верят.
– Потом я стал печататься, выпускал сборники. У нас были деньги, и жена не работала.
Гия кивнул. Если бы у него были деньги, он тоже перестал бы работать в редакции, а уехал на Северный полюс на метеорологическую станцию. Там мало людей и никому ничего не надо. У всех все есть.
– А теперь у нас нет ни копейки. Жена опять машинистка, а сын меня стесняется.
– Почему? – Гия не ожидал такого оборота.
– Не печатают, – шепотом сказал Вахлаков. – Говорят: «Идите домой и работайте над собой. Может быть, из вас когда-нибудь что-нибудь получится». А я пишу нисколько не хуже, чем полгода назад.
– Неприятно, – согласился Гия.
– Это еще не все, – предупредил Вахлаков. – Жена меня от своих знакомых прячет, в ванную запирает. А там сидеть не на чем и душно. Бывает, по три часа на ногах простаиваю.
– А воспитательница? – напомнил Гия.
– Она меня бросила, – сознался Вахлаков. – Зачем я ей без имени, без денег. У меня, говорит, молодых и без тебя пол-Москвы.
– Нахалка… – возмутился Гия.
– А ты знаешь, что такое воспитательница в детском саду? – грустно возразил Вахлаков. – Тридцать шесть пар валенок, тридцать шесть пальто, тридцать шесть шапок – это утро. Потом тридцать шесть тарелок, тридцать шесть ложек, тридцать шесть кружек – это обед. Потом опять тридцать шесть пар валенок, тридцать шесть пальто, тридцать шесть шапок – это прогулка. Она рассчитывала, что я как-то переменю ее жизнь.
– Ее можно понять, – согласился Гия.
– А меня? – с надеждой спросил Вахлаков.
– И вас тоже можно понять.
Гия сидел без беретика, но в бархатной куртке, и рубашка была белоснежной. Он походил на принца в домашней обстановке.
– Сделай так, чтобы я снова стал старый,– тихо попросил Вахлаков.
– А как я это сделаю? – изумился Гия.
– Может быть, еще раз прыгнуть? Черт с ним!
– Если вы прыгнете еще раз, вам будет не тридцать, а двадцать.
– А как же теперь?
– Никак.
Вахлаков долго молчал, в его глазах жила немолодая тоска.
– Друзей у меня нет, – поделился он, – теперешние тридцатилетние мне чужды. Старым друзьям по шестьдесят – им со мной неинтересно. Семья меня стесняется. Она бросила. И дела, считай, тоже нет.
– Это я виноват… – расстроился Гия.
– При чем тут ты? – Вахлаков махнул рукой. – Каждый человек имеет ту жизнь, которую он заслужил. Если бы можно было начать все сначала…
– У вас есть внуки? – неожиданно спросил Гия.