О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов
Шрифт:
Говорят, однажды он так спросил об Афине Фидия: «Неправда ли, Афина, дочь Зевса, – это бог?» Ему ответили: «Правда». – «Но ведь эта Афина создана не Зевсом, а Фидием?» Согласились и с этим. – «Стало быть, она – не бог!» За это его привлекли к суду Ареопага; он не отпирался, а утверждал, что рассуждение его правильно: Афина действительно не бог, а богиня, потому что она женского пола. Тем не менее судьи приказали ему немедля покинуть город. А Феодор по прозвищу Бог сказал в насмешку: «Откуда он это знает? Что он ей, подол поднимал?» Ибо поистине Феодор был всех грубее, а Стильпон всех тоньше.
Кратет спросил его: чувствуют ли боги радость от наших поклонений и молитв? – а он, говорят, ответил: «Глупый ты человек, такие вопросы задают не на улице, а с глазу на глаз!» Точно так же и Бион на вопрос, есть ли боги, отвечал:
Эту толпу от меняНрава Стильпон был открытого, чужд притворства и умел разговаривать даже с простыми людьми. Однажды, когда киник Кратет не смог ответить на вопрос и начал отругиваться, он сказал: «Конечно, тебе легче сказать все что угодно, чем то, что нужно!» А когда Кратет задал ему как-то вопрос, стоя с сушеной смоквой в руке, он выхватил ее и съел. «Пропала смоква!» – воскликнул Кратет. «И пропал вопрос твой, – отозвался Стильпон, – потому что смоква была платой вперед за мой ответ». В другой раз, зимою, увидев продрогшего Кратета, он сказал: «Как видно, Кратет, нужно не просто носить плащ, а с умом [229] !» Недаром кто-то задетый высмеял его так:
229
Игра слов: kainou – «новый (плащ)» и kai no^u «(плащ) и ум». Шутка повторена в VI 3.
В Афинах, говорят, он так привлекал к себе внимание, что люди сбегались из мастерских поглядеть на него. Кто-то сказал ему: «Тебе, Стильпон, дивятся, как редкому зверю!» – «Не зверю, – ответил он, – а как настоящему человеку».
Великий искусник в словопрениях, он отвергал общие понятия (ta eide). По его словам, кто говорит «человек», говорит «никто»: ведь это ни тот человек, ни этот человек (ибо чем тот предпочтительнее этого?) – а стало быть, никакой человек. Или так: «овощ» – это не то, что перед нами, потому что «овощ» существовал и за тысячу лет до нас, – а стало быть, овощ перед нами – не овощ. Впрочем, однажды среди спора с Кратетом он вдруг поспешил прочь, чтобы купить себе рыбу; Кратет, удерживая его, сказал: «Ты теряешь свой довод!» – «Нет, – отвечал Стильпон, – я теряю только тебя, а не довод: довод мой при мне, а вот рыбку того и гляди перехватят!»
Диалогов его известно девять, и все довольно вялые: «Мосх», «Аристипп или Каллий», «Птолемей», «Херекрат», «Метрокл», «Анаксимен», «Эпиген», «К своей дочери», «Аристотель». Гераклит говорит, что учеником его был даже Зенон, основатель стоической школы.
Скончался он, по словам Гермиппа, в глубокой старости, а чтобы ускорить смерть, выпил вина. О нем тоже есть наша эпиграмма:
Ты знаешь, как Стильпон Мегарский кончился:Старость и с нею болезнь вдвоем его повергнули.Но злым коням умелым стал возницеюВыпитый кубок вина: испивший ускользнул от них [230] .230
АПл. V 42.
А комический поэт Софил в драме «Свадьба» шутит над ними так:
И стал Харин Стильпоновой затычкою.12. Критон
Критон из Афин. Он с такой великой любовью относился к Сократу и так о нем заботился, что тому ни в чем не было нужды. Даже сыновья его были слушателями Сократа: Критобул, Гермоген, Эпиген и Ктесипп. Этот Критон написал семнадцать диалогов, которые собраны в одну книгу и называются так: «О том, что люди не от ученья хороши», «Об избытке», «Что нужно человеку, или Политик», «О прекрасном», «О дурном поведении», «О благоустройстве», «О законе», «О божественном», «Об искусствах», «Об общежитии», «О мудрости», «Протагор, или Политик», «О грамоте», «О поэзии», «Об учении», «О знании, или О науке», «О познавании».
13. Симон
Симон из Афин, кожевник. Когда Сократ приходил в его мастерскую и о чем-нибудь беседовал, то он делал записи обо всем, что мог запомнить; поэтому диалоги его называют «кожевничьими». Диалогов этих тридцать три, и они собраны в одну книгу: «О богах», «О благе», «О прекрасном», «Что есть прекрасное?», «О справедливом» два диалога, «О том, что добродетели нельзя научить», «О мужестве» три диалога, «О законе», «О предводительстве над народом», «О чести», «О поэзии», «О восприимчивости», «О любви», «О философии», «О науке», «О музыке», «О поэзии», «Что есть прекрасное?», «О знании», «О собеседовании», «О суждении», «О бытии», «О числе», «Об усердии», «О труде», «О стяжательстве», «О похвальбе», «О прекрасном», а также «О совете», «О разуме, или О необходимом», «О дурном поведении». Именно он, говорят, первый стал сочинять сократические диалоги. Перикл обещал давать ему на жизнь и вызвал его к себе, но он ответил, что речь его вольна и не продажна.
Был и другой Симон, сочинитель учебника по риторике, и третий – врач при Селевке Никаноре, и четвертый – ваятель.
14. Главкон
Главкон из Афин – под его именем известны девять диалогов в одной книге: «Фидил», «Еврипид», «Аминтих», «Евфий», «Лисифид», «Аристофан», «Кофал», «Анаксифем», «Менексен». Известны еще тридцать два его диалога, но они считаются неподлинными.
15. Симмий
Симмий из Фив – под его именем известны двадцать три диалога в одной книге: «О мудрости», «О рассуждении», «О музыке», «О словах», «О мужестве», «О философии», «Об истине», «О грамоте», «Об учительстве», «Об искусстве», «О начальствовании», «Об уместности», «О предпочитаемом и избегаемом», «О друге», «О ведении», «О душе», «О хорошей жизни», «О возможном», «О деньгах», «О жизни», «Что есть прекрасное?», «Об усердии», «О любви».
16. Кебет
Кебет из Фив – под его именем известны три диалога: «Картина», «Седьмица», «Фриних».
17. Менедем
Он был из школы Федона, сын Клисфена из рода, именовавшегося Феопропидами, человек знатный, но бедный – занимался он зодчеством, а по мнению некоторых, театральною живописью или же и тем и другим. Оттого-то, когда он выступил с законопредложением в народном собрании, некий Алексиний, нападая на него, говорил, что ему-де одинаково не с руки писать ни законопредложения, ни театральные задники.
Назначенный эретрийцами в охранный отряд в Мегары, он посетил по дороге Платона в Академии [231] и был так пленен им, что отстал от войска. Но Асклепиад Флиунтский увлек его, и они оказались в Мегарах, где вдвоем слушали Стильпона; а оттуда отплыли в Элиду и там примкнули к Анхипилу и Мосху из школы Федона. Школа эта дотоле именовалась элидскою (как было сказано в жизнеописании Федона [232] ), а с той поры – эретрийскою, по отечеству Менедема.
231
Анахронизм: Менедем мог слушать только преемников Платона.
232
См. выше, II 105.
По-видимому, он отличался важностью – оттого и Кратет насмехается над ним так:
Асклепиад, флиасийский мудрец и бык эретрийский…А Тимон так:
Праздноглаголатель встал, величавые брови насупив…Важности в нем было столько, что, когда Антигон позвал к себе Еврилоха Кассандрийского с Клеиппидом, мальчиком из Кизика, Еврилох отказался от страха, что об этом узнает Менедем, ибо Менедем был резок и остер на язык. Один юнец стал с ним вольничать; Менедем ничего не сказал, но взял прут и у всех на глазах начертил на песке изображение мальчика под мужчиной; юнец понял этот урок и скрылся. Гиерокл, начальник Пирея, прогуливаясь с ним в храме Амфиарая, долго говорил ему о взятии Эретрии; Менедем ничего не ответил, а только спросил его: зачем было Антигону с ним спать? Одному слишком наглому развратнику он сказал: «Ты забыл, что не только капуста вкусна, но и редька [233] ?» А какому-то крикливому юноше заметил: «Примечай-ка лучше, что у тебя сзади?»
233
Способ наказания развратников, часто упоминаемый в комедии.