«О» - значит омут
Шрифт:
– Как будто вы ее рожали? Что-то новенькое для меня.
Дебора не думала, что возможно испытывать большее отвращение к другой человеческой особи, чем она в прошлом испытывала к Шелли, но, видимо, существовали неиспользованные ресурсы, которые она могла при желании востребовать.
– Мы ее удочерили. Мы прошли через судебную процедуру. Вас лишили родительских прав.
Так делается, когда родители бросают ребенка в возрасте пяти дней.
– Да пошла ты, стерва! Я тоже не собираюсь терпеть от тебя никакого дерьма!
Шелли
– Идем, Небесный Танцор!
И Грегу:
– Мы будем в автобусе, когда тебе надоест целовать ей задницу. Господи, что за маменькин сынок!
Грег вскоре откланялся. Достойного пути закончить разговор все равно не существовало.
Он пошел в автобус, а Дебора- наверх, в свою спальню, откуда позвонила Патрику. Патрик сказал, что приедет вечером, но рано утром ему придется вернуться в Лос-Анджелес.
– Держись от них подальше, если сможешь. Я обо всем позабочусь, когда приеду.
– Может быть, в этом не будет необходимости. Эта Шелли, ой, пардон, Судьба, довела себя до такой степени праведного негодования, что они могут уехать по доброй воле.
Но этого не случилось. Дебора забрала Рейн из гостей, наполовину ожидая, что школьный автобус исчезнет к ее возвращению. Вместо этого он стоял там же, что казалось странным само по себе. Удалиться со скандалом было типичной тактикой Шелли, чтобы проинформировать о своем неудовольствии. Искусство эмоционального доминирования.
Шон постучался в заднюю дверь вскоре после возвращения Деборы и Рейн.
– Рейн здесь?
– Конечно.
Дебора впустила его в кухню. Он стоял у двери, неуверенный, что делать дальше. Дебора спросила:
– Это папа тебя послал?
– Грег мне не папа.
– Извини.
– Они с мамой заснули.
– Понятно. Ну, почему бы тебе не сесть? Рейн в своей комнате. Я скажу ей, что ты пришел.
Она будет рада.
Шон пристроился на краешке стула. На нем были теннисные туфли не по размеру, надетые на босу ногу. Деборе хотелось плакать при виде его лодыжек, тонких и хрупких, как у фавна.
Она сказала:
– Я рада тебя видеть, Шон. Правда.
Не дожидаясь ответа, Дебора поднялась в комнату Рейн и сказала, что у нее появилась компания.
– Его зовут Шон. Мама называет его Небесный Танцор, и будет вежливо, если ты тоже будешь называть его так.
Она взяла девочку за руку, и они спустились вниз. Вообще-то, Шон был единоутробным братом Рейн, но Дебора решила, что для четырехлетнего ребенка это слишком сложно.
Шон встал со стула, когда вошла Рейн. Они стояли и смотрели друг на друга. Между ними было безошибочное сходство. У обоих были темные волосы и большие зеленоватые глаза Шеллли. Волосы Рейн завивались колечками, она была здоровая и румяная, в то время как Шон выглядел, как военнопленный.
Шон спросил:
– Хочешь почитать сказки?
– Я не умею читать.
– Я тоже не умел, когда был твоего возраста. А как насчет песенки про алфавит? Ты ее знаешь?
Девочка кивнула.
– Можешь спеть?
– Ладно.
Ни капли не смущаясь, Рейн запела песенку, путая буквы, но в остальном выступая вполне уверенно.
Когда она закончила, Шон сказал:
– Вау. Как здорово. Если ты пока не умеешь читать, я могу почитать тебе.
– Ее книжки в сундуке под окном, в маленькой комнате, - сказала Дебора.
– Это очень мило, Шон. Она любит, когда ей читают.
Дети исчезли, и вскоре Дебора услышала, как Шон читает Рейн вслух. Она наблюдала за ними через приоткрытую дверь, стараясь оставаться незамеченной. Рейн забралась к мальчику на колени и прислонила головку к его груди, так же, как она делала с Патриком.
Позже Дебора увидела, что дети растянулись на полу. Шон смотрел, как Рейн пыталась писать буквы большим красным карандашом.
– «В» пишется в другую сторону. Дай, покажу.
– Я сама!
– Ладно. Тогда дай мне посмотреть.
Когда Патрик приехал домой, Дебора рассказала ему, что произошло после ее звонка.
«Кредо» и «Судьба» (имена, которые она всегда произносила так, будто они окружены кавычками) провели весь день в автобусе. Рейн уговорила Шона поиграть в настольную игру «Горки и лесенки». Его терпение казалось безграничным.
В то же время Дебора пребывала в растерянности. Наступал час ужина, а Кредо с Судьбой не подавали никаких признаков того, что они собираются прийти в дом или куда-нибудь поехать. Ей хотелось приготовить что-нибудь для Шона, но идея « без мяса, без молочного, без яиц» оставляла слишком мало возможностей.
Патрик спросил:
– Как ты думаешь, что у них на уме?
– Уверена, что мы узнаем. Может быть, они отказываются от жизни на дороге и готовы поселиться у нас.
Рейн вошла в кухню с Шоном позади.
– Мы голодные.
– Ну, мы об этом позаботимся. Шон, это Патрик. Помнишь его?
Патрик наклонился и пожал Шону руку.
– Привет, Шон. Рад снова тебя видеть. Я так понимаю, тебе нравится, когда тебя называют Небесный Танцор?
– Иногда.
– Мы будем рады, если ты поужинаешь с нами, но Дебора не знает, что тебе приготовить.
– Можно макароны с оливковым маслом. Или с томатным соусом. И салат. Я ем много овощей и фруктов.
– Ну, я уверен, мы что-нибудь сообразим. Спасибо за совет.
Дебора приготовила достаточно еды и для Кредо с Судьбой. Она знала, что позволяет гостериимству победить враждебность, но ничего не могла с собой поделать. Людям нужно есть. Это не страна третьего мира, где все голодают. Она послала Шона сказать родителям, что ужин на столе, если это их интересует.
Явились Кредо и Судьба, выглядевшие так, как будто успели в промежутке принять душ.