«О» - значит омут
Шрифт:
– Тогда я оставлю тебя с этим.
Она повернулась и открыла сумку, в поисках кошелька.
– Я об этом позабочусь, - сказала я.
Таша поколебалась.
– Ты уверена?
– Конечно. Ты принесла мне подарок.
– Давай надеяться, что это так и есть.
– Если нет, ты должна мне обед.
21
Дебора Унрих
Май 1967
Дебора забрала Рейн из детского сада и отвезла в гости к подружке. У нее была пара часов свободного времени, и она решила как следует убрать в кухне и ванных. Была середина недели и Дебора хотела запланировать обеды на несколько дней вперед, чтобы не думать об этом, когда Патрик будет дома. Патрик оставлял выходные для семьи, они втроем проводили время вместе, совершали вылазки и небольшие путешествия. Дебора любила заранее сделать все дела, чтобы оставить время для удовольствия.
Она звонила Патрику три или четыре раза в день. Они обсуждали его рабочие и ее домашние дела, обменивались новостями и давали советы. Он обожал истории про Рейн, и Дебора старалась рассказывать об очаровательных моментах, как только они случались. Только другой сумасшедший родитель сможет понять, что включает в себя понятие «очаровательный», когда речь идет о ребенке.
Рейн была хорошенькой и умненькой, с милым характером, солнечной. Она была идеальной не только в их глазах. Все остальные соглашались, что она была удивительной, особенно после того, как Дебора и Патрик убеждали их в этом.
Свернув с Виа Джулиана на Алита Лэйн, Дебора заметила машину у дома.Это был школьный автобус Грега, разрисованный красными, синими и зелеными символами мира и антивоенными лозунгами. Она остановила машину у края дороги и сидела некоторое время, не выключая мотора и раздумывая.
Черт! Она уперлась лбом в руль, размышляя, есть ли еще время сбежать. Если они ее не заметили, она может развернуться, забрать Рейн, снять комнату в мотеле и сообщить Патрику, где они.
Они с Аннабель обсуждали это, возможность того, что эти трое однажды вернутся.
Она была такой трусихой, когда дело касалось Шелли. Оглядываясь назад, Дебора не могла поверить, что разрешала так с собой обращаться. Как Шелли удавалось унижать ее?
Шелли была презренным ничтожеством. Она была вдвое моложе Деборы. Дебора знала о том, как работает мир, до черта больше, чем Шелли могла даже мечтать.
Если Дебора не встретится с девчонкой лицом к лицу сейчас, она только отложит неизбежное.
Она сделала глубокий вдох. Она должна это сделать, или не сможет жить сама с собой.
Она точно не сможет посмотреть в глаза Аннабель, которая дала ей строгие инструкции.
Дебора поставила ногу на газ, проехала пару сотен метров до дома и заехала в гараж.
Она вошла в дом через дверь, открывавшуюся в кухню. Разумеется, они вошли. Грег знал, где они прячут ключ, и даже если они с Патриком додумались бы держать его в другом месте, он сумел бы пробраться в дом.
Дом был в безупречном состоянии, когда она уходила меньше часа назад, но Грег и Шелли чувствовали себя как дома, швырнув свои рюкзаки, спальные мешки и сумки у двери в столовую. Они пометили территорию, как собака, писающая в каждом углу двора.
Дебора не была уверена, почему они не оставили свои вещи в автобусе... если только не хотят, чтобы их принимали как гостей. О, боже!
Она окликнула:
– Грег?
– Йо!
Она пересекла кухню и заглянула в комнату, где развалились они втроем, почти неузнаваемые. Они выглядели, как разбойники с большой дороги. У Грега была тощая бороденка и усы. У Патрика никогда не получалось отрастить убедительные волосы на лице, и обычно он выглядел, как на плакатах «Их разыскивает полиция». Грег унаследовал такой же редкий пушок. Он отрастил длинные волосы, темные, вьющиеся и нечесанные.
Интересно, знал ли он, до чего непривлекательно выглядит? Или он того и добивался?
Шелли сидела на полу, опершись на диван, вытянув перед собой босые ноги, и курила, используя как пепельницу блюдечко от французского сервиза.
На ней была знакомая черная водолазка, рваные черные леггинсы и длинная юбка. Она сбросила свои шлепанцы и они валялись посередине комнаты. В ушах у нее были большие серебряные кольца. В спутанной массе темных волос она теперь щеголяла серией косичек с бусинами на концах. Шелли не была больше миниатюрным, тощим созданием. Она огрубела, и ее настиг остаточный вес от двух беременностей.
Больше всех тревожил мальчик, Шон, которому, по расчетам Деборы, теперь было десять лет. Его лохматые темные волосы доходили до плеч. Щеки настолько ввалились, что он напоминал молодого Авраама Линкольна. Большие, зеленоватые, как у Шелли, глаза сидели глубоко и были обведены тенями, что делало его похожим на лемура. Он был высокий для своего возраста и очень худой. На нем была заношенная и застиранная фланелевая рубашка. Тонкие руки торчали из рукавов. Пальцы были длинными и изящными. Штаны болтались на нем.
Шон нашел себе место в углу и уткнулся носом в книгу Фрэнка Герберта «Дюна». Дебора читала ее два года назад, когда она только вышла, и удивилась способностям мальчика.
Может быть, домашнее обучение Шелли и не было таким плохим. Но, возможно, он только прятался за книгой, притворяясь, что читает, чтобы наблюдать за происходящим, но не участвовать.
Он взглянул на Дебору разок и вернулся к книге. Интересно, помнит ли он о ее враждебности к нему, когда ему было шесть? В конце концов она стала относиться к нему лучше, но ее раннее неодобрение было резким и должно было ранить мальчика. Деборе было стыдно, что она ругала Шона за его поведение, когда отвечать должна была Шелли.
Грег пересек комнату и крепко обнял мать.
– Рад тебя видеть. Мы двигались на юг и решили заехать. Надеюсь, ты не возражаешь.
Он изображал их появление как обычное событие, как будто они заезжали каждую неделю.
Когда Дебора осторожно обняла Грега в ответ, она почувствовала под рубашкой его ребра.
Она держалась прямо, непривычная к выражению привязанности. Она не ответила на его чувства, или на его притворство.
Грег отступил.
– Что такое? Ты сердишься?