«О» - значит омут
Шрифт:
– Они сказали, что откапывают сокровище, но он заметил сверток на земле неподалеку.
Несколько недель назад он наткнулся на упоминание о похищении Фицжу, и до него дошло.
Теперь он убежден, что видел тело Мэри Клэр, завернутое для похорон. Единственная загвоздка в том, что когда полиция произвела раскопки, они нашли мертвую собаку. Согласно бирке на ошейнике, пса звали Улф.
Дебора удивилась
– Ну, это странно. Могу заверить, собака не наша.
– Я знаю. Я ездила в Пуэрто и говорила с владельцем. Он рассказал, что отвез Улфа к доктору Макнэлли с подозрением на дисплазию бедра. Рентген показал вместо этого злокачественную опухоль и ветеринар рекомендовал эвтаназию. Кто-то забрал труп собаки из сарайчика около клиники и привез на ваш участок, чтобы закопать.
Дебора посмотрела на меня с недоумением.
– Извините за скептицизм, но получается, что все основано на утверждении, что он видел именно тело Мэри Клэр. Почему вы так уверены? Кажется глупым оперировать идеей, когда все, что у вас есть — это его слова.
– Согласна. Я даже не уверена, что мы можем сказать, что у нас есть его слово. Назовем это подсказкой.
– Зовите как хотите, все равно это странно. Если в похищении что-то пошло не так и им надо было избавиться от тела, зачем им закапывать ее на нашем участке, когда в Хортон Рэвин полно леса?
– Я задавала себе тот же вопрос. Если повезет, мы найдем ответы. С другой стороны, мы можем никогда не узнать.
– Во всем этом есть определенная ирония. Я не слышала имени Майкла много лет. Его родители, Кип и Аннабель, были нашими лучшими друзьями.
Я посмотрела на нее с интересом.
– Правда? Родители Майкла? Когда это было?
– В то самое время. Мы познакомились в загородном клубе, когда Аннабель была на шестом месяце беременности им. Они были милейшими в мире людьми. Я потеряла Аннабель, Кипа и Патрика в течение пары лет.
– Эвис говорила мне, что ваш муж погиб в авиакатастрофе.
Мне не хотелось заговаривать о его смерти, но казалось, что разговор, который мы вели, лучше сохранять ближе к реальности. Тот факт, что мы шли, и наше внимание было направлено на окружающее, создавал возможность для более откровенного общения, чем если бы мы беседовали глаза-в-глаза за чашкой чая.
– В некоторые дни мне кажется, что я смирилась, что боль ушла и все кончено. В другие дни горе так свежо, как в первый момент, когда я услышала.
– Как это случилось?
– Рейн должна была начать учебу в университете в Висконсине, работать над получением степени магистра социальных наук. Это было осенью 1985. Они с Патриком поехали на ее машине, со всеми ее вещами в прицепе. Патрик планировал помочь ей устроиться, а потом вылететь в Атланту на деловую встречу. Я бы поехала с ними, но мне казалось, что лучше остаться охранять домашний очаг и дать им возможность побыть вдвоем.
Самолет в Атланту упал после взлета. Отказал правый двигатель, а потом развалилось все остальное. Я была здесь, в Калифорнии и совершенно ничего не предчувствовала.
Трудно себе представить, что жизнь может полностью измениться без предупреждения.
Когда позвонила Рейн, она даже не могла говорить. Я думала, что кто-то хулиганит и едва не повесила трубку.
– Я не знаю, как можно пережить что-нибудь подобное.
– Вы просто переживаете. Потому что у вас нет выбора. У меня была Рейн. Я отложила свою боль в сторону и сосредоточилась на помощи ей.
– Я слышала о том, как Майкл обвинял своих родителей. Вы помните, когда это было?
– Они пришли к соглашению по делу в 1981. К этому времени Кип и Аннабель были искалечены напряжением. Они были полностью раздавлены публичным шумом и собственными эмоциями. Давайте даже не будем говорить о тысячах долларов, которые они потратили на адвокатов. Аннабель умерла летом 1983, а Кип — через шесть месяцев.
– Наверное, они были в плохом состоянии после того, через что он их заставил пройти.
– Вы себе не представляете. Мы вчетвером говорили об этом часами, и казалось, что выхода нет. Подать в суд на его психотерапевта казалось единственной надеждой положить всему конец. Даже когда все кончилось, плохие чувства остались. Некоторые люди были убеждены, что над ним действительно издевались, даже после того, как Марти Осборн соизволила признаться, что это ее работа. Общее мнение было такое, что, если Кипа и Аннабель обвиняли, в этом должно быть зернышко правды. Оба пили. Я не говорю, что они были алкоголиками, но иногда прикладывались к бутылке здорово. Мы с Патриком, в общем-то, тоже. Мы называли это «социальным» питьем, но мы социализировались при любой возможности. Когда все случилось, они не могли остановиться в употреблении мартини, что дало повод к сплетням, в придачу к всему остальному. В клубе чувства так бурлили, что нам четверым пришлось оттуда уйти. Вот до чего дошло. Я до сих пор натыкаюсь на людей, которые не хотят встречаться со мной взглядом. Они знают, что мы с Патриком продолжали дружить с ними, что, видимо, помещает нас в ту же навозную кучу, что и Саттонов, как будто мы тоже виноваты.
– Диана говорила, что Майкл отказался от обвинений.
Дебора с отвращением помотала головой.
– Это было последней каплей. Мне хотелось убить этого паразита. Мы с Патриком были просто вне себя. Но это ничего не меняло. Кипа и Аннабель обоих уже не было.
– Диана говорила, что ее мама утонула.
Дебора махнула рукой в сторону океана.
– Она плавала в паре сотен метров от берега и попала в подводное течение. Она, наверное, потратила все силы, пытаясь вернуться. В конце концов, океан забрал ее.
Она замолчала, и все, что я слышала, был скрип песка под нашими ногами.
– Я бы не возражала, чтобы Майкл получил по заслугам. Я смотрю на все жизни, которые он разрушил, и кажется нечестным, что он наслаждается тем же солнцем, которое светит на всех нас. Может, это звучит жестоко, но мне наплевать.
– Я могу понять ваши чувства. Это не месть. Это баланс, ощущение, что добро и зло находятся в равновесии. В то же время, должна признаться, что парень мне понравился.
Я думаю, что он должен отвечать за зло, которое причинил, но он тоже заплатил свою цену, как и другие.
– Недостаточную.
Дебора закусила губу.
– Давайте сменим тему, а то не договоримся ни до чего хорошего.
Она взглянула на меня.
– Вам нужна информация о похищении Рейн. Что вам рассказала Эвис?
– Ничего. Она говорила, что вы сами все расскажете, поэтому и организовала нашу встречу.
Я знаю, что у вас был сын, а потом вы вырастили его ребенка.
– Рэйн — это прекрасная часть моей жизни, моя любимица. Когда мы ее удочерили, мне было сорок четыре, уже поздно иметь ребенка, и тут она появилась. Роды были тяжелые и Шелли сделали кесарево сечение. Она совершенно не интересовалась ребенком. Рейн была капризным младенцем и плохо ела. Я думаю, что у Шелли была послеродовая депрессия.