«О» - значит омут

Графтон Сью

– Как хотите.

Он дал мне свой рабочий адрес и сказал, что будет в мастерской весь день во вторник и среду. Он будет устанавливать мебель в четверг, так что его не будет в четверг и пятницу.

Я сказала, что во вторник днем мне подойдет.

Стэси позвонил мне утром, сказать, что бабушкин частный детектив еще работает и сидит в том же офисе, который занимал тогда. Моим планом было сначала заехать в Ломпок и поговорить с Хэйлом Бранденбергом, а потом проехать еще восемьдесят километров на север в Белисию, чтобы охватить оба источника в один день.

Утром во вторник я заправила машину и выехала в северном направлении по шоссе 101.

На пассажирском сиденье лежал пакет с письмами и счетами, которые выставил Бранденберг. Я предполагала, что когда-то к ним были прикреплены отчеты, но он мог согласиться докладывать устно, чтобы избежать письменных свидетельств. Я сама так делаю в деликатных случаях, когда хранить записи не кажется мудрым. Я могу работать любым способом, лишь бы клиент был доволен. Я храню записи у себя, как предосторожность, на случай, если расследование вернется, чтобы укусить меня за задницу, но клиенту не обязательно об этом знать.

Дорога обошлась без приключений. День был прекрасный, температура чуть выше +20, с легким ветерком с океана. Я прошла техобслуживание на прошлой неделе, и машина летела, как мечта. В феврале и марте прошли дожди, и холмы по обеим сторонам покрылись яркой зеленью. Через 56 километров я съехала с шоссе и двинулась на запад, в сторону Военно-воздушной базы Ванденберг.

Городок Ломпок может похвастаться населением в три тысячи шестьсот человек и домами на одну семью стоимостью от 225 до 250 тысяч долларов. Там есть маленький аэропорт, тюрьма, симпатичная публичная библиотека, крошечные парки, хорошие школы, и на три процента больше одиноких мужчин, чем одиноких женщин, если вы охотитесь за мужем.

На окружающей территории выращивают половину цветочных семян в мире, так что в мае с дороги видны сотни гектаров цветов. Сейчас еще рановато, но через пару месяцев поля будут напоминать персидский ковер.

Деловой район тихий. Широкие улицы, и редко в каком здании больше двух этажей.

Хэйл Бранденберг находился на втором этаже неуклюжего офисного здания. На первом этаже располагалась компания недвижимости, в окнах выставлены фотографии продающихся домов. Стеклянная дверь вела на покрытую ковром лестницу. Табличка на стене указывала, что Хэйл занимает комнату номер 204.

Я поднялась по лестнице, удивляясь пропорциям здания. Окна в верхнем коридоре были огромными, а потолок метров шесть высотой. Раса гигантов могла войти, и осталось бы еще место над головой. В коридоре стояла мертвая тишина. Я насчитала восемь офисов, вход в каждый обозначен фрамугой над дверью, старомодным эквивалентом кондиционера.

Хэйла могло не оказаться на месте, но когда я постучала, приоткрыла дверь и просунула в нее голову, он сидел на полу, посередине комнаты, втирая мастику в одно из двух кожаных кресел.

Мебели в офисе было немного — письменный стол с кожаным покрытием, два кожаных кресла и несколько шкафов для документов. Окна, такие же, как в коридоре, были большими и голыми, идеально чистыми и открывали вид на бесконечное голубое небо. Я заметила кусочек зелени через улицу, деревья только начали покрываться листвой.

– Хозяйственные работы, - объяснил Бранденберг свое занятие.

– Я вижу. Можно войти?

Это был мускулистый мужчина, лет шестидесяти с небольшим, с худощавым лицом и ямочкой на подбородке. Его светлые седеющие волосы были коротко подстрижены.

На нем были выцветшие джинсы, ковбойские сапоги, рубашка-ковбойка и галстук-шнурок.

Судя по его облику, он предпочел бы находиться на свежем воздухе, лучше верхом на лошади.

Он кончил натирать одно кресло и принялся за другое. Кожа, которую он обработал, выглядела темнее и мягче.

– Если вы ищете Неда, он напротив.

– Я ищу вас, если вы — Хэйл Бранденберг.

– Вы что-нибудь продаете?

– Нет.

– Работаете в газете?

– Мне нужна информация.

– Заходите и садитесь. Садитесь в кресло у стола, потому что больше некуда. Не возражаете, если я буду работать, пока мы говорим?

– Хорошо.

Я воспользовалась предложением, обошла стол и села. Его вращающееся кресло, в отличие от моего, было обито кожей, но я все равно почувствовала себя как дома, потому что оно скрипело точно так же. Лицо Хэйла показалось мне знакомым.

– Я вас знаю. Это так?

– Людям часто так кажется. Говорят, что я похож на рекламу «Мальборо».

Я засмеялась.

– Точно.

Он окунул тряпку в банку с мастикой и стал наносить ее круговыми движениями на подлокотник кресла.

– У вас есть имя?

– Ой, извините. Кинси Миллоун. Я частный детектив из Санта-Терезы. Вы уверены, что мы не встречались? Могу поклясться, что я вас где-то видела. Может быть, на профессиональном собрании?

– Я не хожу на собрания. Вы бываете на общественных сборищах в своем городе?

– Я едва ли бываю на каких-нибудь сборищах в любом месте.

– Я тоже. Что я могу для вас сделать?

– Мое имя вам ни о чем не напоминает?

Он подумал, прежде чем ответить.

– Возможно, но не помню, о чем . Освежите мою память.

– Когда-то вы работали на мою бабушку. Корнелия Кинси.

Он перешел от боковой к задней части кресла.

– Почему вы думаете, что я работал на нее?

– У меня есть счета.

– Миссис Кинси еще жива?

– Да.

– Я не могу обсуждать ее дела без ее согласия.

– Достойно уважения.

– Вы сказали, что вы частный детектив. Вы должны быть в той же лодке, сейчас и тогда.

– Вообще-то, это случилось в последние две недели.

– Тогда я не должен объяснять этические требования. Она заплатила за информацию. Информация принадлежит ей.