Обаятельная Вера

Машкова Диана

Вера помолчала, едва сдерживая два борющихся в ней порыва – бешенство и веселье. Последний все-таки победил. В конце концов, это просто смешно – мало того что девица не знает, для чего ей нужна диссертация, так еще и понятия не имеет о том, что именно в мировой литературе привлекает ее внимание. Помогать женушке Абсолямова, которой вдруг взбрела в голову блажь, Вера не собиралась. Пусть выкручивается сама.

– А что именно вас интересует?

– Эти, как их, – окончательно сникла красавица Зульфия, – писатели.

– И кто ваш любимый? – Хорошо, что

Барби не видела выражения лица Веры. Настороженные кафедряне с любопытством поглядывали на развеселившуюся Орлову.

– Пушкин, – сказала Барби.

– Отлично! – с восторгом воскликнула Вера Александровна. – Великолепно! У нас в институте как раз есть кафедра русской литературы. Странно, что Камиль Шабанович не отрекомендовал ее вам.

– Но я с вами хочу, – заныла девочка-переросток, – ректор говорит, вы – самая лучшая.

– Отрадно слышать после всего, – не сдержала Вера сарказма, – но вы все же подумайте! Творчество Александра Сергеевича – это серьезная тема. Жаль, я взяться за нее не смогу: другая специализация.

– Да-а-а? – чуть не заплакала девушка.

– Да! Всего вам хорошего!

– Но...

Догадываясь о том, что последует дальше, Вера отключила мобильный телефон и с чувством выполненного долга отправилась читать лекцию.

– Верочка, что случилось?! – испугалась бдительная Тамара Львовна.

– Будут звонить из приемной ректора и требовать меня, – призналась Вера Александровна, – скажите, что у меня лекция! Путь подождут.

Бедная Тамара Львовна поняла, что и на этот раз выкручиваться придется ей. Бросив сочувственный взгляд на заведующую кафедрой, Вера в который раз поблагодарила Бога за то, что ей не приходится лавировать между вычурными интересами руководства и отчаянием простых преподавателей, еще не до конца растерявших чувства собственного достоинства.

Глава 6

– Вера Александровна, – истерично кричал Камиль Шабанович, испытывая качество звуковой изоляции своего кабинета, – что вы себе позволяете?!

– У меня была лекция, – Вера с любопытством смотрела на багровые раздувающиеся щеки ректора, – не имею привычки прерывать учебный процесс!

– Я не о том, что мы два часа ждали вас, – противным голосом верещал он, – я о том, что вы нас дискредитируете в глазах правительства!

Про себя Вера Александровна отметила явный прогресс в речи начальника: еще несколько лет назад он не только не понимал значения многих заимствованных слов, но и не умел ни одно из них выговорить.

– Каким образом? – не дождавшись предложения сесть, Вера сама опустилась на кожаный стул в конце длинного стола.

– Таким, каким разговаривали с Зульфией Ильдусовной, – орал он, – вы посмеялись над ней!

– Боже упаси! – с деланым ужасом воскликнула профессор Орлова. – Девушка сказала, что с детства обожает Пушкина, работает над изучением его поэзии, прозы и писем. Не могу же я лишать человека такого счастья!

Вера видела, как в глазах ректора забегала суетная мысль: он не знал, кому стоит верить. Но ситуация в целом была такой, что

конфликт не являлся правильным выходом.

– Вы же знаете, – он взял себя в руки и заговорил вкрадчиво, – Пушкина уже изучили так, что живого места не осталось!

Вера Александровна удивилась неожиданно точной метафоре ректора: как раз в духе института.

– Не скажите, Камиль Шабанович. – Она решила до последнего стоять на своем: не было никакого желания вешать хомут в виде Барби себе на шею, – можно предметом исследования сделать переводы поэта на татарский язык.

– Что за бред?!

– Какой же это бред, – возмутилась профессор, – достояние нации.

Ректор недовольно хмыкнул и, поднявшись с места, направился к Вере. Она инстинктивно вжала голову в плечи.

– Надо взять аспирантку, Вера Александровна. – Камиль Шабанович отечески потрепал подчиненную по макушке.

– Если так «надо», – в отчаянии произнесла она, – введите мне надбавку за эту вашу Зульфию Ильшатовну.

– Ильдусовну, – поправил ректор с благоговейным ужасом.

– Какая разница, – отмахнулась Вера, – театр организуй, жену Абсолямова на защиту выведи... ни времени, ни нервов не хватит!

– За аспирантку доплатить ничего не могу, – он развел руками, – фиксированная ставка. А вот по театру давайте обсудим. Хорошо, что я бумаги пока не подписал. Загляните ко мне на следующей неделе!

– Хорошо, – Вера Александровна поднялась с места, – тогда и об аспирантке поговорим.

– Все, хватит! – Камиль Шабанович неожиданно взвился, саданув кулаком по столу, – Яйца курицу не учат! И Зульфией Ильдусовной займитесь сейчас. Немедленно! Она ждет в комнате отдыха.

Предпочитая не накалять атмосферу, Вера попрощалась и вышла за дверь. Да-а-а. Ничью жизнь нынче легкой не назовешь: и ректор сидит под прессом. Сама она вынуждена подчиняться ему, если не хочет вылететь из института, он, в свою очередь, пляшет на задних лапах перед правительством.

Только награда за труд в наши дни очень уж разная – профессор получает нищенскую зарплату, а ректор назначил сам себе доход в миллион рублей.

Зачем человеку такие деньги? Куда можно тратить миллион каждый месяц, если у тебя все уже есть – шикарный дом, несколько элитных квартир, машины. Ведь даже персоналу платить не приходится: водитель – институтский, чернорабочие – институтские, повар тоже числится в вузе, не говоря уже об уборщицах.

Вера Александровна тяжело вздохнула и толкнула соседнюю дверь – в комнату отдыха.

Первым, кого она увидела, был Марков: родной и далекий одновременно. Глаза их встретились, Илья Владимирович открыл было рот, собираясь что-то сказать, но передумал. Только испуганно отвел взгляд.

Разодетая то ли в Праду, то ли в Гуччи, – Вере за всю жизнь так и не представилась возможность поднатореть в знаменитых брендах, – Зуля сидела на диване и хохотала, запрокинув голову к потолку: видно, Илья потратил немало усилий, чтобы развеселить девушку. Сам он сидел рядом с ней, тесно прижавшись к затянутому в дорогие ткани бедру.