Обет
Шрифт:
— Гости… — прохрипел он, и его голос был похож на скрежет камней. — Давно… не было… гостей…
Он сделал шаг в нашу сторону, и пол хижины жалобно заскрипел под его весом. Змеи в его волосах заволновались, зашипели громче, словно подбадривая своего хозяина. Дверь сама по себе захлопнулась. Магия?
В тот момент я понял: бежать некуда. Мы попали в ловушку. И единственный выход из нее — сражаться. Опять.
Когда моё сердце решило выпрыгнуть из груди от волнения, а в голове судорожно заметались мысли о том, какой смертью предпочитают убивать лесные
— Какая неучтивость! — прошипела она, взвиваясь в воздух прямо перед носом ошарашенного великана. — Не успели войти в дом, а нас уже съесть норовят! И это гостеприимство лесного отшельника?!
Великан, застигнутый врасплох внезапным появлением говорящей кошки, на секунду замер. Его единственный глаз бегал туда-сюда, словно пытаясь уследить за проворной Тинг, которая кружила вокруг него, словно разъяренная оса.
— Кошка… — пробормотал он, и я почувствовал в его голосе странную смесь удивления и любопытства. — Ты… говоришь…
— Не только говорю, но еще и видеть умею, старый ты Лис! — отрезала Тинг, приземлившись на ущербный стол возле камина.
— Тинка?! — пробасил великан, его громоподобный голос смягчился, а единственный глаз, размером с кулак, расширился от удивления. — Да быть не может! Ты ли это, проказница?!
Тинг перестала кружить и грациозно приземлилась на край стола, словно принцесса на трон.
— А ты, я смотрю, Лис, совсем одичал здесь, — промурлыкала она, облизывая лапку. — Гостей в доме уже не узнаёшь!
— Да какая ты мне Тинка! — удивился лесовик, почесав затылок лапой, покрытой корой, словно древесной корой. — Моя Тинка — красавица статная, волшебница могучая! А ты… ты… кот обыкновенный!
— Обыкновенный?! — Тинг вспыхнула, её шерсть встала дыбом, а глаза сверкнули изумрудным огнём. — Да ты, Лис, видать, за эти годы не только бороду отрастил, но и глаза свои единые проглядел! Или забыл, что я чародей?!
Великан-лесовик, ошеломлённый таким напором, отступил на шаг. Он долго и внимательно разглядывал Тинг, щурясь и принюхиваясь.
— Ну, — пробормотал он, наконец. — Чудеса да и только! Быть того не может, а оно вот оно как… Ну, Тинка, ты даешь! Вот старик обрадуется! Проходите, гости дорогие, проходите! Не стесняйтесь!
Мы с Ян, переглянувшись, неуверенно двинулись вглубь хижины. Признаться, несмотря на дружелюбные — насколько это было возможно для существа подобного вида — заверения Лиса, я все еще чувствовал себя не в своей тарелке. Слишком уж необычной была обстановка: хижина, пропитанная запахами леса и каких-то неведомых зелий, огромный лесовик с большим глазом и змеями в волосах, да еще и Тинг, с важным видом развалившаяся на столе, словно хозяйка этого уникального заведения.
— Ну, рассказывайте, с чем пожаловали? — Лис усадил нас за стол, предварительно смахнув с него рукавом кучку сушеных грибов (или что это было такое). — Чайком угостить могу, настойкой травяной… Или покрепче что-нибудь предпочитаете? У меня тут настойка из мухоморов сейчас варится…
— Спасибо, Лис, от мухоморов мы, пожалуй, воздержимся, — торопливо ответил я, представив, какие галлюцинации могут вызвать грибочки из этого леса. — А вот насчет чая…
— Чай так чай, — пробасил лесовик и, повернувшись к печи, зачерпнул из котелка деревянной поварешкой что-то бурое и душистое. — Только ты, Тинка, не хитри! Рассказывай, что за беда вас ко мне в такую даль загнала? И что это за воин с тобой? Не уж то… жених?
Тинг, услышав последнее слово, аж поперхнулась воздухом и чуть не свалилась со стола.
— Жених?! — прошипела она, сверля Лиса изумрудным взглядом. — Ты, старый пень, совсем умом тронулся в своей глуши?! Какой еще жених?! Это Макс, он… он…
— Он воин, призванный спасти Арантею от тирании моего дяди, — вмешалась Ян, прерывая Тинг, которая явно не могла найти подходящих слов.
— Арантею? От тирании? — Лис крякнул, в его глазу мелькнул огонёк забавы. — Серьёзное дело! Героическая миссия! Нужен такому делу настоящий мужчина! Сильный, смелый… статный! — он многозначительно взглянул на Макса, оценивающе оглядывая его с ног до головы.
Я почувствовал, как краска приливает к моему лицу. Ну вот, началось… Кажется, в этом мире шутки про свадьбу с первой встречной принцессой так же актуальны, как и на Земле.
— Ежели судить по твоему описанию, этот юноша — твой жених, а не Тинки, — ответил Лис принцессе.
Он откинулся на спинку грубо сколоченного стула и с хитрым прищуром продолжал сверлить меня взглядом.
— Лис, — протянула Тинг, покачивая головой, — Мы устали, давай-ка ты уложишь нас спать, а завтра продолжим беседу, старый отшельник.
— Ох, конечно, — засуетился змееголовый, — только сначала — ужин.
— Может потом? — вздохнула кошка.
— Невежливо отказываться от угощения, тем более от такого… лакомого! — Лесовик расхохотался.
Тинг с Ян, сидевшие напротив, обменялись многозначительными взглядами.
Лесовик, словно по волшебству, наколдовал на столе сытный ужин: жареное мясо, ароматный хлеб, овощи и даже кувшин с чем-то, подозрительно похожим на ягодное вино. Усталость и голод взяли своё, и скоро все четверо, сытно поужинав, улеглись спать: Лис — на лежанке у печи, Тинг с Ян — на широкой кровати в соседней комнате. Я устроился на раскиданных на полу шкурах.
Несмотря на усталость, сон не шёл. Мысли о дочери и новом мире не давали покоя. Я повернулся на бок и посмотрел в окно. Две луны, большая алая и поменьше, мерцающая серебром, заливали лес призрачным светом.
Большая луна, словно гигантский рубин, висела низко над горизонтом, окрашивая небо в оттенки ржавого железа и тлеющих угольков. Тонкие облака, зацепившиеся за верхушки деревьев, казались пропитанными кровью. Малая луна, холодная и бледная, парила почти в зените, противостоя огненному гневу своей сестры. Её свет, пробиваясь сквозь густую листву, ложился на землю серебряными монетами, создавая причудливую игру света и тени.