Обезглавленная Мона Лиза
Шрифт:
— Негодяй! Где он сейчас скрывается?
— Мы расстались с ним в небольшом пансионе на улице Вилет, 127, где он остановился под именем Пьера Бернара. Он загримирован и носит парик, так что его трудно узнать.
— Он знаком с доктором Жюно из Дам сюр Шмен?
— Да, иногда они встречались. Как правило, доктор Жюно приходил в магазин Гранделя.
— Сам он употребляет наркотики, я имею в виду Жюно?
— Вы не ошиблись.
— Почему Грандель остался в Париже?
— Мне кажется, он хочет прихватить с собой еще одну партию наркотиков.
— Что
— Де Брюн руководит всем делом.
— Грандель рассказывал вам об этом?
— Как-то раз Грандель похвастался, что он — правая рука Де Брюна.
Ситерн поднялся.
— А что теперь будет со мной? — спросил Пьязенна.
— Если все, что вы мне рассказали, подтвердится, то Пери, мой шеф, походатайствует о смягчении вам наказания. Выше голову. Самое худшее позади. Помните, что на смену долгой ночи всегда приходит утро.
— В последние дни я почти не спал. Сейчас, чувствую, я мог бы заснуть стоя, — устало произнес Пьязенна.
— Я распоряжусь, чтобы вам дали возможность выспаться.
— Когда выйду из тюрьмы, поселюсь в деревне, в Садене, там у меня есть дом, займусь разведением лошадей. Лошади, если с ними хорошо обращаться, чуткие, благодарные существа, не то что люди.
— Быть человеком немного труднее, — с печальной улыбкой закончил Ситерн.
22
В книге постояльцев небольшого, но опрятного отеля на улице Вилет Грандель значился как виноторговец из Авиньона и пользовался у жильцов хорошей репутацией. Сразу по прибытии он, сославшись на подагру, затворился в своем номере. Поскольку он не скупился на чаевые и заказывал лучшие блюда, мадам Диманш, владелице отеля, и в голову не приходило, кем был на самом деле почтенный господин Бернар.
Гранделя погубила собственная жадность. Прежде чем Пьязенна открыл Ситерну прибежище антиквара, Де Брюн узнал от своего посредника, некоего Александра Винкштейна, где скрывался Грандель. Когда самолет, следовавший прямым рейсом из Буэнос-Айреса, приземлился в парижском аэропорту Орли, Грандель уже ожидал Винкштейна, чтобы забрать очередную партию наркотиков на сумму шестьсот тысяч франков. Но какая-то неуверенность в поведении Гранделя насторожила Винкштейна, поэтому, когда антиквар взял такси, он незаметно последовал за ним на другой машине.
Час спустя — Пьязенна еще не был арестован — Грандель, взглянув в окно, обнаружил, что за ним следит один из людей Де Брюна.
До наступления темноты, под покровом которой он мог уйти от преследования, оставалось два — два с половиной часа.
Грандель предвидел такую ситуацию. Он заранее осмотрел чердачное помещение отеля: по крышам можно было добраться до чердака дома в соседнем квартале и незаметно скрыться.
Вложив мешочки с героином в карманы специального жилета, он надел его, спрятал в каблуке левого ботинка список перекупщиков и стал ждать наступления темноты.
Человек, следивший за входом в отель,
Ровно в половине шестого Грандель вышел из своего номера, поднялся на чердак и, открыв слуховое окно, высунул голову наружу. Внизу морем огней сверкал Париж — это было последнее, что он увидел; удар по голове мешочком с песком — и он потерял сознание.
Мужчина подхватил обмякшее тело антиквара. Легко, будто соломенный манекен, вскинул Гранделя на плечо и перенес его обратно в комнату. Если бы по пути ему случайно повстречался кто-либо из отеля, то доктор Ларе из Лиона, под таким именем человек Де Брюна поселился в соседнем номере, мог сослаться на приступ слабости у господина Бернара.
Он усадил Гранделя в кресло, включил радиоприемник — симфонический оркестр исполнял Вагнера — и, достав пистолет с глушителем, приставил дуло к правому виску антиквара. Когда оркестр перешел к фуриозо во втором акте оперы «Валькирия», он нажал курок. Затем вынул из кармана точно такой же пистолет, но без глушителя, и вложил его в правую руку Гранделя, будто бы тот покончил жизнь самоубийством. Ни один судебный эксперт не смог бы доказать обратное — люди Де Брюна не совершали глупых ошибок. Тщательность, с которой «доктор Ларе» обыскал комнату и тело Гранделя, свидетельствовала о хорошей выучке. Героин он обнаружил сразу и конечно же нашел бы списки перекупщиков, но едва он успел снять с Гранделя жилет, как в номер ворвалась полиция.
Он не оказал никакого сопротивления и, когда полчаса спустя Пери приступил к допросу, откровенно сказал:
— Я знаю вас, господин комиссар, знаю, что вы — человек слова. Поэтому я готов рассказать все, что вас интересует, хотя я и нарушу тем самым десять заповедей своего синдиката. Взамен я прошу лишь одного, чтобы я не был похоронен с головой под мышкой.
Пери испытующе посмотрел на него. Он был относительно молод, не старше тридцати, приятной интеллигентной внешности.
— Твое имя?
— Симон Бельфор.
— Кто твои родители?
— Не имею.
— Судимости?
— Нет.
— Твоя работа говорит о большом опыте.
Ответа не последовало.
— Ты же знаешь, уж если мы кого поймали, запираться бесполезно. Твоя профессия?
— Был летчиком. Второй пилот в «Эр Франс».
— Ну и что?
— Вылетел. Алкоголь.
— Итак, высшее образование?
— Да. Был не из последних.
— Ну, а как попал к Де Брюну?
— Он хорошо платил, а мне позарез нужны были деньги.
— Ты согласен нам помочь?
— Да, если…
— Ты знал этого подонка? — Пери кивнул на труп в кресле.
— Да. Я не собираюсь разыгрывать перед вами раскаявшегося, но, по-моему, для тех, кто наживается на этом, — он кивнул на плоские мешочки с героином, лежащие на столе, — пуля в череп — меньшее из того, что они заслуживают.
— Тем не менее ты работал на Де Брюна?
— Вначале я ничего не знал, а потом у меня уже не было другого выхода, иначе… — Бельфор умолк. — Вы же сами знаете.