Обезглавленное древо. Книга вторая. Джори
Шрифт:
«Джори обрадуется, он знает, как Крис мне нравится. И мы с ним сможем видеться чаще! А их отец… да ему наплевать, он давно всё забыл! Утопил горести в бочке с вином, ха-ха!»
«Размечтался… и одно дело нравиться и совсем другое – женитьба. Ты что, в самом деле хочешь жениться на ней?»
«А почему бы и нет? Все женятся, чем я хуже других?»
«Нелепый вопрос…»
Но Айк отмахнулся от голоса, точно от комара, нудящего над ухом. Не суть, он подумает об этом потом, позже. Сейчас Айк не мог и не хотел думать
Снова и снова он вспоминал, как она улыбалась, как коснулась его руки, вызывал из памяти мельчайшие детали – поворот головы, жесты, взгляд. Он перебирал мгновения счастья, как скупец свои сокровища.
Что за необыкновенные, чарующие у неё глаза! В них можно утонуть, как в бурном потоке. А восхитительный аромат, исходящий от её рук и плеч! Пожатие руки, такое горячее и твердое! О, если бы вернуть то мгновение, у дерева, он бы тогда… он…
«И что бы ты сделал?», насмешливо прошептал внутренний голос, «поцеловал бы её?»
У Айка захватило дух от этой мысли – как будто смотришь вниз с вершины огромного дерева. Голова закружилась, по коже побежали мурашки. Это казалось невероятным, но он отчетливо понял – надо было поцеловать Крис, она этого ждала.
А может, он всё выдумал? Вдруг она рассердилась бы и не захотела больше его видеть? Нет-нет, подумать страшно! Он должен увидеть её снова, обязательно и как можно скорее, ведь он уже скучает по ней…
Айк провел всю свою жизнь в лесу и, разумеется, знал кое-что о продолжении рода. К тому же в книгах встречались весьма красочные описания таких вещей.
Одно из них попалось Айку на глаза примерно лет в восемь. Он ничего не понял, но был так поражен, что унес книжку из библиотеки и спрятал у себя под матрасом. Вскоре её, вероятно, нашла мама, потому что книжка исчезла и Айк больше никогда её не видел, сколько ни рылся в библиотеке.
Связать описанное в ней с продолжением рода он смог значительно позднее, и даже тогда ему не верилось, что между людьми всё происходит именно так. Ну не может быть, чтобы мама и отец – особенно отец! – и вправду занимались подобными глупостями!
И вот теперь, чувствуя, как внутри всё горит при одной мысли о поцелуе Крис, Айк начал понимать, что побуждает людей соединяться. Это чувство было сильнее голода, сильнее страха, сильнее всего, что он когда-либо испытывал.
О, в другой раз он обязательно поцелует Крис, он не будет таким глупым и нерешительным! Только бы встретиться, и снова прочесть в её глазах обещание счастья…
Внезапно на голову пролился поток воды, и Айк подпрыгнул от неожиданности.
Он стоял перед дверью собственного дома – не заметил, как вышел из леса и прошел по городу.
Дождь лил вовсю, ветер швырял водяные струи то в одну сторону, то в другую, словно забавляясь. Айк весь вымок, в сапогах хлюпала вода. Обычно очень чувствительный к неудобствам, сейчас он философски
В доме было темно и тихо. Лишь теперь, очутившись в тепле, Айк ощутил, как он замерз. Замерз, устал и страшно голоден. Пора подумать о насущных проблемах, одними мечтами сыт не будешь.
На кухне он поспешно стащил одежду и подбросил в плиту дров. Чуть тлеющий огонь сразу вспыхнул, захрустел подачкой, как пес костью.
Обнаженный, Айк присел на корточки перед плитой. Он чувствовал себя настоящим индейцем, как прежде, во время детских игр. Протянул к огню руки и со вздохом ощутил, что отогревается.
На столе обнаружилась половина чуть подсохшего хлеба и ягодная вода в кувшине. Никогда ещё пища не казалась Айку такой вкусной – то ли от голода, то ли потому что все чувства обострились. Он ощущал каждую мелочь – шум дождя и удары ветра о стены дома, шипение воды, капающей на плиту с развешенной одежды. Чувствовал, как на просыхающей коже встает один отдельно от другого каждый волосок, и как тело начинает оживать, согреваясь и насыщаясь.
Невероятно – он ел вот этот хлеб лишь сегодня утром! И так странно, что всё по-прежнему, все предметы на своих местах, как будто ничего не случилось! Словно и не ударяла в Айка невидимая молния, разделившая жизнь на «до» и «после» встречи с Крис.
Внезапно он вскочил, пораженный неожиданной мыслью.
Надо написать ей, прямо сейчас! А завтра, на рассвете, отнести письмо в тайник и попросить Джори передать его сестре. Жаль, оно не сразу попадет к ней – когда ещё Джори соберется в деревню. Но можно будет начать новое письмо! Это поможет прожить время, оставшееся до новой встречи!
Как был, обнаженный, Айк выскочил из кухни, бесшумно взлетел по лестнице на второй этаж. В мастерской темно, огонь в камине почти погас. Отец лег спать, а может, ушел к больному.
Айк зажег свечу от огня в камине, отнес к себе в комнату и, завернувшись в одеяло, подсел к столу. Достал чистый лист бумаги, очинил перо и замер.
Что же написать ей?
С письмами к Джори у Айка такого вопроса никогда не возникало. Он писал их так, как если бы впрямую беседовал с другом. Писал о том, что просто сказал бы, будь Джори рядом. Но что он сказал бы Крис, окажись она сейчас здесь, в этой комнате?
Айк не знал.
Глупо писать о чем-то повседневном – да и вряд ли Крис порадуют подробности жизни Свершителя. К тому же они проговорили целый день напролет и, кажется, рассказали обо всем случившемся с ними за прошедшие годы. Оставались мысли, чувства, мечты…
Мечты! Сейчас Айк мог мечтать только о новой встрече с Крис. Быть может, так и написать? Напомнить об обещании, что она сама устроит их свидание. Айк не представлял, как у Крис это получится, но доверял ей, слепо и беззаветно и был готов ждать, сколько нужно.