Обитель подводных мореходов
Шрифт:
– Да что же в этом такого?
– попытался Непрядов защищаться.
– Я и не скрывал, что между нами завязывалось нечто вроде дружбы. Но ведь ничего же, ровным счетом ничего серьезного...
– Уволь, я в такие дела не вмешиваюсь. Тебе виднее. Только вот после этого Катя вдруг пришла ко мне в номер зарёванная и просила передать, что между вами всё кончено. Не знаю за что, но она, по её словам, презирает тебя.
– Но за что?!
– вскипел Непрядов.
– Это же какая-то ерунда. Я сейчас пойду к ней, и мы разберёмся.
– Никуда не надо ходить и уж тем более поздно что-либо объяснять. Катя просто не откроет тебе дверь. Она в таком состоянии, что лучше сейчас её не трогать. На сегодня пришлось даже отменить в вечернем спектакле наш номер. Иду теперь по вашей милости с дирекцией объясняться.
– Что же теперь?
– враз обмякнув, глухо произнес Егор.
– Как быть?..
– Не знаю, - сказал Плетнёв.
– Во всяком случае, пока оставь Катю в покое. Если всё, как ты утверждаешь, недоразумение, то надо просто положиться на время - оно всему судья. Но запомни, станешь сейчас добиваться встречи с ней - сам же всё испортишь. Ты её не знаешь, но я зато знаю её...
Как бы примирительно хлопнув напоследок Егора по плечу, Плетнёв повернулся и размеренно зашагал в сторону цирка.
Егор какое-то время оставался без движения. Он тупо глядел прямо перед собой, не соображая, что происходит. Разом оборвались все его надежды, желания, страсти. Отупляющее чувство пустоты и одиночества будто намертво сковало его разум и волю, лишило возможности ощущать себя, как прежде, хозяином собственной судьбы.
Из подавленного состояния его вывели настойчивые сигналы заждавшегося такси.
"Надо же действовать, драться за Катю, за нас обоих, - с отчаянной решимостью мелькнуло в голове, - а там будь, что будет..."
Первым делом Непрядов бросился к телефонной будке, пытаясь дозвониться до Лерочки. Необходимо было выяснить, что она наговорила Кате. Набрав знакомый номер, Непрядов пару минут слушал продолжительные гудки. Трубку не брали.
"Да почему я, в конце-то концов, должен поступать так, как хотят другие?" - подумал он и побежал к поджидавшей его машине.
Покрутив по улочкам, такси вскоре доставило Непрядова к подъезду гостиницы. Попросив шофёра ещё немного подождать, Егор отправился к Кате, надеясь во что бы то ни стало объясниться с ней.
В просторном вестибюле тишина. За высокой стойкой скучала пышногрудая, дородная администраторша с ядовито накрашенными губами. В углу светился экран телевизора, напротив которого в креслах сидели несколько человек. Один из них, завидев Егора, как бы нехотя поднялся. Непрядов узнал Сержа. Сделав рукой знак подождать, он подошёл неторопясь, вразвалочку, точно никак не мог совладать со своей ленью.
– Привет флоту, - сказал он, недобро улыбаясь тонкими губами.
– Куда курс держим?
– Тебе не всё равно?
– огрызнулся Егор, собираясь направиться к лестнице, ведущей на второй этаж.
Но парень, пошевеливая крутыми плечами, будто им было тесно под узкой курткой, начал заступать дорогу.
– Здесь тебе мил-чек делать нечего. Ты слышишь? Труба трубит - пора в казарму.
– Ошибаешься, у тебя просто галлюцинация. Потряси ушами, ловитор...
– Повторяю, тебе здесь нечего делать. Катя презирает тебя, как последнего...
– Ну, говори!
– Как подлеца и подонка.
Этого Непрядов уже стерпеть не мог. Резким, точным ударом в челюсть он положил Сержа на ковёр. Тут же с кресел вскочили ещё двое парней и бросились к Непрядову. Администраторша что-то визгливо закричала, торопливо накручивая телефонный диск. Где-то рядом захлопали двери, раздались тревожные голоса.
Приняв стойку, Непрядов затанцевал, легко уворачиваясь от беспорядочно сыпавшихся на него ударов. Вскоре и второй парень, как бы споткнувшись, встал на четвереньки. "Верный нокдаун", - определил Егор со злорадством. Третий же, видимо смекнув с кем имеет дело, начал пятиться спиною к лестнице. Но здесь-то и нужно было как раз Егору проскочить. Парень пятился, Непрядов продолжал на него напирать. Очухавшись, Серж попытался напасть сзади, но снова от Егорова удара отлетел куда-то в угол. Нетерпение и злость придавали Непрядову силы. Ничего так не хотелось, как любой ценой увидать Катю. И он почти добрался до лестницы, но в дверях появился патруль - четверо матросов во главе со старлеем. За явным преимуществом комендантской власти бой пришлось прекратить.
36
В училище Непрядов вернулся, отсидев на гарнизонной гауптвахте десять суток, щедро отпущенных ему заместителем коменданта. Похудевший, осунувшийся, он покорно выслушал полагавшийся разнос от командира роты и приготовился держать ответ, как положено, на ближайшем партийном собрании.
Мнения ребят по поводу случившегося ЧП резко разошлись. Большинство всё-таки сочувствовали Егору, хотя и не видели смысла в затеянной им драке. Однако Чижевский, возмущавшийся больше других, рьяно утверждал, что Непрядову не место на флоте, а уж в партии - тем более. Порешили всё же объявить Непрядову выговор, но почти все дружно стояли за то, чтобы оставить Егора старшиной класса. Страсти по этому поводу долго ещё не утихали. Только близилось событие куда более важное - государственные экзамены, и тут уж было не до бедолаги-жениха, потерявшего голову от своей несчастной любви.
Непрядов с головой ушёл в учебу. Переписывал конспекты, вгрызался в учебники, навёрстывая упущенное за время сидения на губе. Всеми силами он старался вытравить из своей памяти Катю, но как ни пробовал, - ничего не получалось. Он думал о ней тем больше, чем невероятнее становилась их встреча, даже в отдалённом будущем, когда улеглись бы страсти и остыли их сердца. Незаслуженной обиды Егор никому не прощал. Видимо, бурлила в нём гордая рыбацкая кровь его матери, просыпался неистовый характер отца...
Однажды вечером, когда рота после занятий вернулась в кубрик, Вадим с таинственным видом поманил Егора в пустую баталерку и сообщил, что полчаса назад встретился на улице с Катей, разговаривал с ней. Вечерним поездом она уезжала в Ленинград.
– Что же из того?
– Егор ухмыльнулся.
– Я в этом ей не препятствую.
– Ты серьёзно?
– удивился Колбенев Егорову равнодушию.
– Вполне, - бросил тот небрежно, - шутки побоку.
– Да ты что, Егорыч, в самом деле крупный идиот или только им прикидываешься?
– возмутился Вадим, как бы нарочно стараясь побольнее уколоть.
– Неужели ты на губе настолько отупел, что ничего не понимаешь, не видишь, не чувствуешь, наконец?!