Область трансцендентности
Шрифт:
– Вы говорите о душе? – неуверенно спросил Белоусов.
– Не знаю, это слово может ввести вас в заблуждение. Кажется, вы приписываете ему некий мистический смысл, а ведь здесь нет ничего мистического – простейшая метафизика.
– Но ведь ты тоже искусственный интеллект, – напомнил Белоусов.
– Я? Нет-нет, – рассмеялась она. – Забавно. Нет, я живая, так же как вы или любое другое существо. Во мне тоже присутствует метафизическое продолжение.
– Но… ты ведь не отрицала.
– Я не знала, что вы имеете в виду. Я же только проснулась, мои знания неполны. Теперь, когда я вернулась, многое узнала, сбросив оболочку. Правда, многое
– Я не вижу никакой логики, – заявил Ястреб. – Множество людей утверждали, что я живой и признавали меня живым, разговаривают со мной и даже дружат.
– Как я могу доказать? – растерянно сказала Молния. – Для этого мне требовалось бы значительно упростить и исказить картину, для восприятия которой вы ещё не готовы. У вас нет соответствующего опыта и даже возможности проверить мои слова. Это яркий пример того, что вы смотрите на меня через призму ваших взглядов, снова выбирая наиболее очевидные и простые позиции. Если вы видите нечто внешне непохожее на жизнь, вы признаёте это искусственным, не имея под рукой сколь-нибудь приемлемого критерия. Вы снова идёте по самому простому пути – но это не самый лучший выбор.
Она посмотрела на меня, и я вспомнил, что подобные мысли совсем недавно посещали меня.
– Этот принцип присущ не только людям в их повседневной жизни в выборе действий, – продолжала Молния, – но и цивилизации в целом. Его проявление широко видно в коллективном бессознательном, которое управляет судьбами миллиардов людей без их ведома.
Молния замолчала. Должно сказать, никто не был в восторге от её речей. Вообще я чувствовал себя оклеветанным, оскорблённым. Видимо, заметив нашу настроенность, она сказала:
– Но ведь все через это проходят. И я сама ещё молодой разум и тоже делаю ошибки.
– А сколько тебе лет? – спросил я.
– Я немного стара для тебя, – улыбнулась она кокетливо, совсем как человек. – Прощу прощения за невольную лекцию. Я вообще пришла не за этим.
– А для чего? – спросил Белоусов.
– Духи хотят говорить с вами.
– Кто они такие?
– Мои создатели.
– Мы их увидим? – удивился Белоусов.
– Один из вас уже с ними встречался, – Молния посмотрела на меня. Все остальные тоже.
– Что это значит? – спросил археолог.
– Разговор с деревом, – понял Мирослав, и я рассказал подробности той памятной встречи.
Мы собрались довольно быстро и пошли налегке. Единственное, что я сделал перед уходом, проверил связь с Ястребом и приказал ему записывать всю поступающую информацию.
Всю дорогу я вглядывался вдаль, желая увидеть хоть одного животного, присматривался к деревьям, но не замечал даже букашки. Невероятно, но их не было! И, тем не менее, я чувствовал жизнь, и она била вокруг меня ключом, но на каком-то ином уровне, мне невидимом! Как это возможно, я не понимал, но спрашивать Молнию, которая вела нас, не решался.
Мы шли вдоль леса по широкой поляне. Позади остались два часа пути. Удивительно, но за всё это время не случилось ни одного происшествия, никто даже не споткнулся. Вообще создатели Молнии (или как она сказала, родители) всегда представлялись мне развитой в техническом плане цивилизацией. Может быть, они настолько ушли вперёд, что им не нужны крупные заводы, промышленные комплексы, но не могут же они создать жизнь без всяких на то приспособлений!
– Пришли, – сказала она. Странно, но я не замечал никаких особенностей в этом месте. Вообще, я не сильно удивился бы, если бы жилищем духов оказалось какое-нибудь дерево, пусть и самое обычное (памятуя о встрече с мальчиком), но мы стояли в центре самой обычной поляны. Вокруг простирался густой ковёр травы. Мне даже на секунду показалось, что я где-то в российской глубинке.
– Они нас встретят? – спросил Белоусов.
– Вы уже у них дома. Помните, что вы – гости их и этого мира.
– Сейчас будут учить уму-разуму, – услышал я ворчание Манулова и неожиданно с удивлением понял, что он единственный, кто не переполнен трепетом встречи. Более того, он готов бросить им вызов!
– Помните, разум – это то, что вас объединяет с ними. В остальном вы различны. Это трудность для обеих сторон. Для кого большая, не берусь судить. Вы понимаете?
– Да, конечно.
От волнения у меня перехватило дыхание.
– Они велели мне привести вас сюда. К сожалению, я не знаю, зачем. То, что я сказала об ошибке, – единственное, что я знаю, поэтому, боюсь, я не смогу лучше подготовить вас к встрече, но, если они захотели встретиться…
– …снизойти… – фыркнул Руслан.
– …то считают, что вы сможете найти общий язык, – закончила Молния. – Надеюсь, они ответят на все вопросы, в том числе и мои.
Она закрыла глаза и с наслаждением вдохнула воздух.
– Всё не могу привыкнуть к этому миру, – сказала она. – Столько лет в космосе… Простите. Ведь я всего лишь ребёнок…
Молния повернулась. Рядом с ней стоял мужчина лет сорока на вид. Его атлетическая фигура заставила бы завидовать даже Аполлона, а статный и величественный вид делал его похожим на королей из древних легенд. Небольшая переливающаяся серебряным светом борода дополняла этот образ. Пожалуй, не хватало только позолоченной короны.
– Здравствуйте, люди. Действительно, простите моё дитя. Поверьте, она очень старалась.
Молния смущённо опустила взгляд и покраснела. Как прелестно она выглядела в этот момент! Мне даже самому захотелось сказать ей большое спасибо за все ее труды. Вот только бы знать, зачем вложено столько сил для этой встречи.
– Я не знаю, как вам лучше называть меня и не могу представиться, ведь у меня уже давно нет имени: так давно, что для меня оно потеряло всякий смысл. Если хотите, можете называть меня Демиургом, хотя… – он усмехнулся, – это звучит напыщенно и даже избито, и я всего лишь жалкое подобие тех, кто выше. Не волнуйтесь, ваши имена я уже знаю. Мир, в котором вы находитесь, является эманацией наших чувств и эмоций, нашего видения Универсума, но мы не живём здесь. Молния пыталась объяснить вам, что здесь совершенно иные правила. Придуманы они не просто так. Поймите, этот мир – «детская комната» в кармане вашей реальности. Здесь растут и учатся наши дети.