Облик Огня
Шрифт:
Всего к манежу было семь выходов, и все они вели между ног у гигантских слоноподобных животных. У каждого прохода — хоть до начала представления еще и оставалось время — уже выступали жонглеры, акробаты, люди-змеи и огненные люди. Они ежеминутно напоминали зрителям, что надобно положить несколько сетимов в специально отведенное место, чтобы артистам была выгода и впредь приезжать в славный и наидостойнейший город Дордонии. Карлик из труппы в смешном пестром костюме бегал вокруг цирка и складывал в мешочек уже пожертвованные артистам монеты, пока какой-нибудь бездомный не соблазнился легкой наживой.
— Когда солнце катится к закату, в этом городе становится вполне сносно, — Сарвилл стер капельки пота со лба. Ноэми кинула в причудливую шапочку одного из жонглеров несколько сетимов и приветливо улыбнулась.
— Туда! — она указала пальцем на еще свободные места, когда они зашли под купол.
Странник покорно следовал за чародейкой, пробираясь через столпотворение людей, неторопливо осматривающихся и выбирающих себе места получше. Большая часть зрителей уже приняла удобное положение и, затаив дыхание, ожидала торжественного сигнала, возвещающего о начале представления.
Прежде чем добраться до примеченных мест Сарвиллу и Ноэми пришлось пройти мимо нескольких десятков горожан. Тут была и семья с целой свитой чумазых детей, родители которых раз за разом, ловко хватая каждое свое чадо за шею, словно новорожденных котят, пытались усмирить свой выводок, когда кто-нибудь из них пытался сорваться с места и напроказничать. В толпе было легко вычислить тех, кому впервые удалось попасть на подобное представление — один полный мужчина с жабьим лицом весь истек потом и через очень короткие промежутки времени нервно почесывал мокрые ладони в предвкушении представления. Здесь была и влюбленная парочка, которую и вовсе не интересовало, что будет происходить мгновениями позже — рыжий веснушчатый паренек не давал своей даме передохнуть, затискивая ее что есть силы и расцеловывая так словно под ними была не каменная скамья, а под завязку забитая клопами кровать в придорожной корчме. Места странника и чародейки располагались прямо между старухой с жутко недовольным лицом и торчащим наружу передним зубом с одной стороны и гномом с другой, перебравшим пива и изрыгающим своеобразный звук во всю глотку с той же периодичностью, с которой сидящий по соседству одноглазый бородатый мужчина икал, перебивая свою же какую-то старую рыбацкую песню.
— Бывал когда-нибудь в цирке, медведь?
— Первый раз. Были заботы важнее.
— Наслаждайся. Здесь действительно есть на что посмотреть, но помни, зачем мы сюда пришли.
— Слишком глубокий вырез на моей рубахе не даст мне об этом позабыть, поверь.
Улыбка в очередной раз за день всплыла на лице волшебницы.
Когда они заняли свои места, представление еще не началось. На манеже выступал местный мальчишка, жаждущий проявить себя для того, чтобы его пригласили в труппу странствующие циркачи. Он вытворял со своим телом такие вещи, что зрители, не озабоченные поиском свободных мест, взрывались аплодисментами. Сначала он сцепил руки над головой и принялся вертеть их вокруг себя, размеренно перешагивая через них до тех пор, пока толпа не стала реагировать тише, показательно демонстрируя, что прием ей наскучил. Тогда парнишка взял две здоровенных на вид гири, и, как только поднял их над головой, его руки согнулись в обратную сторону, точно не имели локтей, а когда локти все же вернулись на свои места, с кистями его рук стало происходить нечто подобное — внешняя сторона ладоней прижималась к кистям не хуже того, как прижимается страница к странице в любой книге в той форме, в какой мы привыкли ее видеть. В один момент он попросил плотно заковать свои руки в кандалы и, будто его тело было вылеплено из пластилина, освободился от оков — цепи рухнули на пол, а взбудораженная толпа взорвалась овациями.
Загудели волынки, наигрывая динамичную торжественную мелодию, ознаменовывающую начало представления. Мальчишка, удивляющий возможностями своего тела, своевременно сошел с манежа, почувствовав ту самую грань, через которую не стоило переступать. Люди зааплодировали в предвкушении появления состоявшихся артистов. На манеж друг за другом выходили музыканты — волынщики, барабанщики, лютнисты, молодые девушки, ждавшие своей вокальной партии и мужчины, удивившие всех своим тенором. Вслед за музыкантами шли артисты — дрессировщики, акробаты, канатоходцы, клоуны и жонглеры, все как на подбор — дрессировщики статные, акробаты гибкие, канатоходцы — низкорослые, клоуны среднего роста и с выпяченными животами, а все жонглеры были худощавые с длинными тонкими руками.
— На манеже сейчас все, кто будет принимать участие в сегодняшнем представлении. Смотри внимательно, медведь, ты узнаешь купца? — Ноэми проговорила страннику на ухо, не сводя глаз с циркачей.
Сарвилл сосредоточено осмотрел артистов.
— Он может быть кем угодно.
— Смотри внимательно. Человек пять подходят под твое описание. Больше не насчитала.
— Слишком далеко, — медведь слегка прищурился. — Отсюда не разглядеть.
— Привычка? — чародейка спросила, как бы у самой себя и тут же ответила на свой вопрос. — Точно. Может, у него была какая-то привычка, которую не скрыть за маской иллюзии? Может, он слишком сильно жмурит глаза, когда моргает или облизывает губы с чрезмерным постоянством? Что угодно…
— Многоуважаемые жители и гости славного Аарда, — заговорил цирковой вестник не самым красивым для своей профессии тембром, волынщики уступили звучной и более спокойной мелодии лютнистов, чтобы все могли расслышать приветствие, — мы рады видеть каждого из вас на самом зрелищном цирковом представлении этого года в Дордонии под названием «Луна и солнце Лаэты и Дориала»!
Волынки вновь заиграли свою партию.
— Это необычайно красивая история любви двух эльфов, которые выбирали между короткой жизнью под солнцем и вечной жизнью под холодной луной, — пытаясь перекричать музыку, пояснила Ноэми Сарвиллу.
— Сегодня для вас будут выступать братья Фовеллы! — вперед выбежали акробаты, поклонились, сделали круг по манежу, выполнили впечатляющее сальто и вернулись на свои места. — Канатоходцы с Призрачных гор — Эргз Дон, Велли Сногс и Тили Норл! Танцовщики из Асаи! Эрика Нолин, Мэга Ронна, Тофа Ланг и Канни Боол! А также единственный в своем роде неподражаемый иллюзионист — Яр из Афгаарда!
Артисты выбегали один за другим, в знак приветствия, выполняя какой-нибудь заготовленный прием, характеризующий их специализацию. Иллюзионист выпустил в небо больше дюжины голубей, взявшихся из неоткуда всего лишь после короткого взмаха руки.
— Это он? — Сарвилл прочитал по губам чародейки.
— Не пойму. Не припомню никаких привычек, которые помогли бы мне сейчас опознать его. — пробормотал странник себе под нос.
Вестник продолжал представлять артистов — дрессировщиков, жонглеров, эквилибристов, мимов и каждого музыканта по отдельности. Все широко улыбались, выпячивая красивые зубы наружу, когда над манежем звучало их имя, и получали свою порцию приветственных аплодисментов. Когда все участники были представлены, музыканты продолжили играть никак не наскучивавшую музыку и, пританцовывая, расположились по краям манежа, отпустив остальных артистов готовиться к своим номерам.
— Я остановился на трех вариантах, — начал Сарвилл, вытирая о штаны вспотевшие ладони, — это либо иллюзионист, что все-таки логичнее всего, либо жонглер, тот, что выше остальных, либо дрессировщик тигров, с такой же неприятной физиономией, что была у тех двух выдуманных братцев. Знаю, что ты скажешь. Не надо. Давай доверимся моей интуиции.
— Ты помнишь, о чем мы с тобой говорили?
— Конечно, буду импровизировать.
***
— В самом начале по традиции будет представление всех артистов и тебе нужно успеть выбрать кого-то одного. Если среди них будет иллюзионист, то, скорее всего, он и окажется тем, кто нам нужен. Тем не менее, надо быть готовыми ко всему, его истинное лицо может скрываться под личиной кого угодно.